Заноза для бандита (СИ)

— Мы договорились, чтобы Громов не вмешивал тебя, чтобы не заставлял отдавать долг. Должны были сразу так поступить, чего уж! Но лучше поздно, чем вообще никогда. Наш с отцом долг ведь. И мы начали работать на Громова, выполнять кое-какие поручения, — мама мнется, а затем решается. — Пару раз мы отвозили какие-то странные сумки со склада. Один из его людей прятался у нас дома неделю — недавно раненный паренек. И Громов переписывал на нас несколько компаний, лишь недавно их забрав. Неделю не было никаких заданий, и под Новый Год нас выводят из квартиры, и показывают багажник, набитый героином! И наши отпечатки на ручках сумок!

Закрываю лицо руками, давлю пальцами на глаза, пытаясь сосредоточиться.

И осознать, понять.

Да, Андрей — не поклонник моих родителей, но не до такой же степени? Использовал моих родителей для каких-то своих темных делишек, наврал мне, что нашел им адвоката… как он мог?

— Ты правду говоришь? Не обманываешь? — хрипло выдавливаю я.

— Клянусь, это правда! Марина, мы бы никогда не связались с наркотиками! Да даже с травкой никогда дел не имели… и с алкоголем тоже! Мы много ошибок с отцом натворили, но поверь мне: наркотики — не про нас! Чем хочешь поклянусь тебе!

Злость разливается по венам, как яд. Достигает сердца, и набатом отдает в голову. Андрей мне врал! Все это время врал, утешая лживыми обещаниями! А я уши развесила…

Идиотка!

— Мама, вы ссорились с ним? Андрей вас… недолюбливает. У него есть иной повод, кроме того вашего долга?

— Нет, — быстро отвечает мама. — Правда. Я долго думала об этом. Месяц думала! Мы и не пересекались даже, так что это, скорее всего, из-за тебя. Нет-нет, не ты виновата, но есть такие мужчины, которые хотят полностью завладеть женщиной! Лишить родных, близких, а затем — друзей и приятелей. Чтобы не было работы, увлечений — ничего, понимаешь? Лишь четыре стены, и он сам! Мы, признаться, думали, что ты дорога ему, и возможно так и есть. Надеялись, что тебя он не тронет, да и нас в покое со временем оставит… ради тебя.

Тру виски, нажимаю пальцами. Снова тошнит, снова кружится голова, и я запуталась в собственных мыслях и чувствах!

— Мама, — я сглатываю горькую слюну. — Я обещаю: я найду хорошего адвоката. Квартиру, если понадобится, продам, но вас не брошу!

Мама прикусывает губу, и глядит на меня влажными глазами. Она за этот месяц так постарела… сколько ей уже? Пятдесят один год. Не старая ведь, но женщине и правда камера противопоказана: корни волос отросли, ногти в кошмарном состоянии, как и кожа… но выражение лица мамы хуже всего. Отчаяние, и принятие. Хоть их и посадили не за дело, но они ведь и правда заслужили тюрьму, и понимают это.

— Спасибо. И… прости, дочка!

— Не время сейчас…

— Нет, время, — перебивает мама. — Прости, если сможешь! Мы были ужасными родителями, но я клянусь: мы постараемся исправиться, и дать вам с Артемом то, что вы заслуживаете — нормальную семью!

— Прощаю, — шепчу я, и целую мамину ладонь.

Давно уже простила.

Открываю дверь трясущимися от злости руками. Врал мне! И не о мелочах несущественных — о родителях, попавших в беду врал! О родителях, которым пятнадцать лет светит!

Андрей стоит в коридоре, облокотившись плечом о стену, и кулаки сжимает. Доложили уже? Конечно, охраняют ведь. Или следят, докладывают ему обо всем. Знает Андрей, где я была, и злится…

— Почему? — выдавливаю, желая накинуться на него.

И глаза выцарапать.

— Пусть сидят! Заслужили, — не отпирается Андрей. Даже не пытается врать.

— А ты-то сам? Не заслужил? — кричу я. — Или тебе можно что угодно творить, а другим — нет?

— Ты угадала! Мне можно все!

В ушах звенит от ярости. Не знаю, что предпринять, меня словно на куски разрывает: высказать этому лжецу все, что я о нем думаю, или устроить драку? Или и то, и другое?

— Ты… — задыхаюсь я, пытаясь слова подобрать. — Это мои мама и папа! Ты ведь видел, как мне плохо было, и издевался! Это шутки у тебя такие: доводить меня, утешать и мысленно смеяться? Что ты за человек такой?

Андрей сжимает губы, и тень причудливо падает на его остроскулое лицо, делая похожим на маску. Злую маску, которую я так не хотела замечать.

— Что? Разонравился, да? — выплевывает он. — Твои любимые мамочка и папочка угробили моих родителей! Это они приходили к нам, деньги вымогали! Отца из-за них убили, и мама повесилась тоже из-за них! Что, не заслужили они тюрьмы за это?

Прислоняюсь к двери спиной, пытаясь не потерять равновесие. Хотя, какое равновесие, когда вся жизнь летит в тартарары?

— Ты ошибаешься! Это не правда!

— Нет! Я видел их, и слышал! Такое не забывается! И что ты на это скажешь? И не издевался я над тобой, но зачем тебе такие родители, которым на тебя плевать? Отвыкла бы, смирилась, без них лучше… не убил ведь их!

Без них лучше… кому? Мне должно быть лучше?

Или раз сам лишился родителей, то и я должна?

Андрей смотрит на меня, ждет мой ответ. А я… я отвечаю, ведь выбор сделан, ведь устала я от всего того, во что жизнь моя превратилась.