Заноза для бандита

Сердце ускорилось, разгоняя застоявшуюся кровь. Злость, азарт, предвкушение и ярость нахлынули, заставляя меня улыбаться своему «гостю», зная, что по моему желанию он сдохнет. Волына, заткнутая за пояс джинсов, жгла обнаженную кожу и просилась в ладонь. Пела, что нужно скорее спустить курок и остановить это сердце.

Рано.

— Я — Вепрь. На «Михайловских» работал пока не закрыли. Слышал про тебя, как на волю вышел, но отвык от ваших порядков. Не думал, что твоя телка. Убьешь?

Пожал плечами.

Убью, разумеется. Но сначала послушаю.

— Девка твоя — бешеная. И тупая. Впрочем, чего еще от телки ждать? Выперлась ночью на улицу полуголая — да кто бы отказался? А у меня бабы давно не было…

— Ты ее имя знал, — говорю. — Она рассказала мне. Тебе заплатили?

— Слушай больше бабский треп, — кривится ублюдок. — Набрехала. Увидел ее, захотел, и немного увлекся. Отработать могу, не знал, что твоя баба.

Врет. Нет, что Марина — моя он не знал, а вот насчет остального врет.

— Кто? — задаю я вопрос в последний раз.

Зыркает на меня из-под кустистых бровей, а затем хмыкает довольно.

Проверял меня? Думал, раз я моложе, то кретин.

— Парнишка мелкий заказал твою девку попортить. Шестерка без лица, но я по своим каналам выведал, кто…

— Короче!

— Алиев Давид. Его бегунок сказал, чтобы я девку не убивал, а поигрался. Напугал, потискал, но не кромсал. А потом ее должны были от меня спасти…

— До? Или уже после?

— В… процессе, я попортить ее должен был.

Занятно, но и Георгия все-же проверить стоит.

А Давид свое получит! Совсем берега попутал после гибели наркоши-сестрицы, обвиняя меня в ее самоубийстве. Близко к этой Карине не подходил, а она придумала себе трагическую любовь, вдохнула пару дорожек кокса, и вышла в окно, оставив слезливое бабское письмо. О великой любви, потерпевшей крах из-за меня.

Даже Роберт, любивший дочь, и тот понял, что я не при делах. А Давид, чихавший на сестру, решил, что теперь меня есть за что ненавидеть. И пытается мстить.

Смотрю на Вепря, решение принимаю. Вижу, что его можно к себе взять — этот по правилам будет работать, старой закалки мужик, хоть и мразь. Но… нет. На мое покусился, и если спущу такое — этот же Вепрь мне и воткнет нож в спину. Да и должен он ответить за испуг Марины. Как вспомню тот ее взгляд…

Вытаскиваю пистолет из-за пояса джинсов, и стреляю на выдохе. Точно в сердце. Вепрь падает, и я вижу Марину, которая стояла за его спиной.

Черт.

Отвожу ее в комнату, и зову парней. Забрать-убрать-прибрать… встретили Новый Год, называется! А я ведь хотел устроить Марине нормальный праздник, но…

Не удержался. Тянуть не захотел, и не думал, что она и двух часов с подругами не проведет. Давно ведь не виделась с ними, предупреждала, что надолго.

Захожу в комнату. Марина сидит на кровати растерянная, словно у нее отняли что-то важное и нужное. Это я с ней сделал? Нужно было заставить себя сесть за руль, и встретиться с Вепрем на складах. Не подумал, идиот! А Светлячок только отходить от шока начала…

— Его унесли, — говорю тихо. — Давай переедем? Можем сегодня, хоть сейчас. У меня еще пара квартир есть. Можем Олега выставить, и…

— Родителей арестовали, — Марина меня словно и не слышит. — Мама звонила. У них наркотики нашли… говорит, что не торговали. Не знаю — правда, или нет, не знаю… Что делать, Андрей? Помоги!

Твою мать! Забыл! Отменить хотел, перенести.

Планировал сначала сделать Эдику и Марианне «подарок» на Новый Год — холодную камеру СИЗО, а как с Мариной беда случилась — перенести хотел, но замотался.

И забыл.

Сидит на кровати, чуть пошатывается. Глаза сонные совсем — засыпает на ходу. Марина часто в последнее время почти на ходу засыпает. Стресс, как мне объяснили. Вот и сейчас.

— Ложись спать. Я найду адвоката, — говорю, и укладываю Марину на кровать, закутывая в ее любимый плед.

И чувствую, как вина сжирает меня изнутри.

— А вдруг мама наврала? Я… я люблю их, но и знаю при этом, — бормочет Марина. Кладу ей ладонь на лоб — холодный. Это ведь хорошо? — Наркотики — это ведь легкие деньги, а они с папой их любят. Деньги, в смысле. Не наркотики. Но это ведь мои родители, и я должна…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты не должна, — говорю. — Не сегодня, и не сейчас. Поспи.

Как же я хочу, чтобы Марина не любила своих родителей! Чтобы ненавидела, тогда бы я все рассказал ей! Честно ли это? Не знаю, да и плевать. Но за что она их любит? За то, что они ее родили, и забили, сплавив бабушке? Может… может, и хорошо, что их не будет в ее жизни? Может, смирится, и не узнает даже, что именно я приказал подкинуть им эти сумки с герычем, и оборотней натравил?

Посмотрим. Видно будет за эти пару дней, а пока…

Пока я выжду.

— С Новым Годом, — бормочет Марина, и тянет меня к себе. — Вот подарок, прости, что без упаковки с бантом!

Протягивает мне цепочку, и я беру теплое, согретое Мариной серебро в свою ладонь.

Боже, какой же я выродок!

ГЛАВА 24

Марина