Заноза для хирурга (СИ)

— Аннушка… дочка? — еле слышный, такой родной голос и это обращение выбивают у меня последнюю опору из-под ног.

— Папа, — всхлипываю, как маленькая, прижавшись к его руке, даже не вытираю слёзы, которые хлынули потоком.

— Ну что ты, дочка, — он говорит тихо, с трудом, — не надо, не плачь. Всё ведь хорошо.

— Я чуть с ума не сошла! А если бы с тобой…

— Ничего, ничего, — медленно высвобождает руку, поглаживает меня по голове.

— Помолчи, не надо говорить много, — переживаю за него, но Герман, не слушая, продолжает:

— Моя Аннушка там подождёт. Я ведь тебя ещё замуж не выдал.

— Откуда ты знаешь?! — смотрю на него удивлённо, шмыгая носом.

— Что знаю?

— Что Никита мне предложение сделал? — шарю на груди, достаю кольцо, показываю.

— Быстро он, — Герман закрывает глаза, слабо улыбается. — Тем более мне стоит задержаться. Мужу твоему будущему хвост ещё не накрутил как следует, превентивно, так сказать.

— Не надо ему ничего крутить, — смеюсь сквозь слёзы. — Он уже осознал и проникся.

— Не защищай этого балбеса, не защищай, — он так и лежит с закрытыми глазами.

— Отдыхай, пап, — поправляю на нём одеяло. — Я тут буду, рядом.

Успею ещё сказать, что «этот балбес» ему жизнь спас. Попозже.

Спустя полчаса оставляю Германа на попечение вернувшейся медсестры. Круглосуточный пост с него пока не сняли, так что будет под наблюдением. А сама иду к Никите. Обещания нужно выполнять, особенно те, которые даёшь себе. Так что пришло время рассказать ему про ребёнка.

Распахиваю дверь в кабинет и чуть не спотыкаюсь на пороге, видя внутри… Маргариту!

— Вот и невеста твоя пожаловала, Ник, — тянет издевательски. — Что ж вы, милочка, не стучите, когда к начальству входите? Он же всё ещё ваш заведующий.

Смотрю на Никиту, который сидит за столом, глядя остановившимся взглядом в какие-то бумаги перед ним. А Маргарита явно не собирается молчать и продолжает:

— Хотя вряд ли вы здесь долго проработаете, Анна Николаевна. С бывшими в одном коллективе работать тяжело, а там и декрет подоспеет.

— Что? — произношу, еле шевеля губами.

Откуда… Как она узнала?

— Ну как же, — она торжествующе улыбается, — вы ведь так удачно съездили в отпуск. Четыре недели беременности, всё сходится точь-в-точь.

«Почему четыре?» — хочу сказать, но язык отнимается. Эта гадина ударила в самое больное место! Не меня — Никиту!

Мужчина поднимает голову, и мне становится плохо. Если он сейчас ей поверит… Переводит взгляд на Маргариту.

— Пошла вон отсюда!

Марго оборачивается к хирургу, явно не понимая, к кому он обращается.

— Да-да, я вам, Маргарита Владимировна, — мужчина поднимается, отбрасывает документы на пол. — Убирайтесь из моего кабинета, из моего отделения и из моей жизни!

— Ник, ты свихнулся?! — ахает Маргарита, лицо у неё идёт яркими пятнами. — Да она же тебе мозги пудрит! Ты что, заключение не прочитал? Она такая же лживая тварь, как твоя Элина!

— Ещё одно слово — и я вышвырну тебя из больницы, — рычит он. — Моих связей хватит, можешь поверить! Твои покровители не всесильны!

Теперь заведующая гинекологическим отделением бледнеет.

— Ник… — начинает вкрадчиво, но он перебивает:

— Никита Сергеевич. По любым вопросам, касающимся работы, обращайтесь в письменном виде. Я намерен инициировать и запросить у главврача проверку вашего отделения и вас — на соответствие занимаемой должности.

— Сволочь! — зло выплёвывает женщина, на что хирург только криво улыбается.

— Ещё какая! Даже не сомневайся!

Маргарита испепеляет взглядом сначала его, потом останавливается на мне. Меня передёргивает от ненависти, полыхающей в её глазах. Но она гордо откидывает голову и выходит из кабинета. Дверь бьётся о косяк так, что заламывает в висках. Зажмуриваюсь от резкого звука.

— Аннушка, с тобой всё в порядке? Как ты себя чувствуешь? — меня ласково обнимают, и я, не веря тому, что слышу, открываю глаза и впиваюсь взглядом в Никиту.

— Милая, ты побледнела, тебе бы посидеть, — он встревоженно касается моего лба губами, перехватывает запястье, нащупывая пульс, усаживает, садится рядом.

— Давай давление померим?

И тут я разражаюсь самыми натуральными рыданиями. Закрываю ладонями лицо и не могу остановиться, хотя смутно понимаю, что мужчина соскользнул с дивана и стоит передо мной на коленях, говорит что-то, пытаясь меня успокоить, поглаживает по плечам, по рукам. Наконец, видимо, поняв, что его попытки не работают, обнимает и замолкает, давая мне выплакаться.

Спустя несколько минут я всё-таки прихожу в себя. Всхлипнув в последний раз и глубоко вздохнув, отодвигаюсь от Никиты.

— У тебя весь халат мокрый теперь, — говорю сипло.

— Это последнее, что меня сейчас волнует, — у него подрагивает голос.

— Мне надо умыться, — опускаю глаза, я сейчас как пугало.

— Иди сюда, — помогает встать, отводит к раковине в углу кабинета.

Плещу в лицо ледяной водой, мне протягивают салфетки. Прижимаю их к воспалённым глазам.

— Не три, сейчас всё пройдёт, — Никита опять отводит меня к дивану, только теперь присаживается напротив на корточки, берёт меня за руки.