Заноза для хирурга (СИ)

– Господи, Аннушка, я не… слишком… слишком хорошо! – он то сжимает, то разжимает кулаки, поворачивает голову, впивается зубами в собственное плечо, заглушая очередной стон. Я тут же тяну к нему руку, поглаживаю по щеке, шее, груди – не хочу, чтобы он сдерживался, звуки только подстёгивают, приближая мой собственный оргазм, так что пусть стонет.

Продолжаю посасывать его, выпускаю и щекочу языком, заставляя мужчину выгнуться и прошипеть грязное ругательство. Потом опять вбираю в себя, с силой сжимая губы.

– Аня!.. Я сейчас… Остановись!..

Я понимаю, что он хочет отстраниться, но не даю ему этого сделать. И, слегка изогнувшись, продолжаю, стараясь смотреть прямо на него – хочу видеть его лицо, искажённое от страсти и удовольствия. Наконец, он гортанно вскрикивает, и я чувствую мягкое тепло, ударяющееся в нёбо. Отпускаю его, но тут же обхватываю рукой, продолжая сжимать пульсирующий орган, и от этого вида меня саму накрывает – закусываю губу, едва удаётся сдержать всхлип.

Мы оба тяжело и рвано дышим. Я убираю чуть липкие пальцы, ложусь рядом и немного сверху на поднимающуюся от частого дыхания грудь, вслушиваясь в постепенно успокаивающийся ритм сердца, которое колотится под моим ухом.

– Родная, ты страшная женщина, – отдышавшись, говорит Никита спустя несколько минут. – Моё наказание закончилось? Развяжешь?

– Хм-м, – приподнимаюсь и потягиваюсь, чувствуя приятную истому во всех мышцах, – вообще-то я ещё не сделала с тобой всё, что хотела! Как насчёт вот этого?..

– О нет! – он опять хватается за изголовье.

– О да!

Подозреваю, соседи не вызвали полицию этой ночью только из опасений, что в квартире окопались два маньяка, которые явно убивают друг друга. А что ещё могут означать такие крики?

Глава 27

– Анна Николаевна, зайдите ко мне!

Громкий голос разносится по коридору, и новенькая медсестра рядом со мной вздрагивает. Как это всё знакомо!

– Анна Николаевна, а Никита Сергеевич всегда такой… строгий? – шепчет мне.

– Он не строгий, он просто очень ответственно относится к своей работе и от других требует того же, – сдерживаю улыбку, готовую расползтись по лицу.

Быстро собираю папки со стола и иду к кабинету.

– Анна Николаевна, – меня останавливает Надя, передаёт пару бумаг, – отдайте, пожалуйста, заведующему на подпись.

– Хорошо.

– Аннушка, – шепчет мне тихонько, – у тебя улыбка из-за ушей видна. И глаза блестят, – хитро улыбается. – И у Никиты Сергеевича тоже.

Чувствую, как заливаюсь краской по те самые уши, Надежда прыскает.

– Мебель казённую только не ломайте, она на балансе значится!

– Надя! – выпаливаю чересчур громко и оглядываюсь по сторонам.

Но старшая медсестра только машет рукой и, рассмеявшись, убегает по своим делам. Выдыхаю и захожу к Никите в кабинет.

Сразу за дверью меня ловят и целуют, прижав к стене.

– Ты такая сексуальная в этой форме, – шепчет мне на ухо мужчина.

– Это же моя обычная, – оглядываю себя.

– И что? Она не может быть сексуальной? – руки уже пробираются под рубашку и творят с грудью нечто совершенно невообразимое.

Всхлипываю и постанываю от резкого прилива удовольствия. В последнее время я как кошка озабоченная, стоит Никите меня коснуться – загораюсь моментально.

После нашего разговора прошла неделя, и мы почти не расстаёмся. Ночуем по очереди то у него, то у меня. Я, наконец, познакомилась с Бингли. Рыжее чудо с хвостом-морковкой оказалось просто прелестью. Никита ворчит, что котёнку достаётся ласки больше, чем ему, хотя сам у меня регулярно тискает Дарси, который постоянно лезет к нему на колени.

– Иди сюда, – мужчина быстро запирает дверь на ключ и тащит меня к столу. – Обопрись!

– Никита, ты с ума сошёл! – меня трясёт от возбуждения, я послушно упираюсь руками в столешницу.

– Согласен, – он прижимается сзади. – По-моему, ты мне это уже говорила! Редкостное постоянство, не находишь?

Забирается пальцами под пояс, кружит там, спускаясь всё ниже и ниже. Я ахаю, когда он проскальзывает внутрь, невольно прогибаю позвоночник.

– Аннушка моя, – хрипит мне в ухо, стягивая с меня форменные брюки, и почти в ту же секунду одним ударом оказывается внутри.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Острое, резкое удовольствие усиливается с каждым движением, и не проходит и пары минут, как всё внутри сжимается в судороге оргазма. Никита глухо стонет, уткнувшись мне в плечо и догоняет меня несколькими дёргаными быстрыми толчками.

– Ты невероятная, – шепчет, прижимаясь к моей спине.

– И как прикажешь дальше работать? – жалуюсь, задыхаясь. – Меня же ноги теперь не держат.

– Сядь, посиди тут, со мной, – он протягивает салфетки, помогает мне привести себя в порядок, поправляет свою одежду, и подталкивает к дивану, усаживаясь рядом.

– Я ведь вообще-то к тебе по делу шла, – тяну задумчиво, мозги отказываются работать.

– Да? – этот озабоченный уже целует и покусывает мне шею.

– Никита, ну хватит!

– Прости, – он глубоко вдыхает, уткнувшись носом в изгиб плеча у ключицы и отстраняется. – Так что там за дело у тебя было?