Заноза для мажора

— Ну мам! Я всегда об этом мечтал! — детским тонким голоском хнычет Волков. Тьфу, блин. Реально?

— О бэйбике мечтал или о процессе его создания?

— Одно другому не мешает.

— Ты себя видел? Ты сам как ребенок.

— Именно. Но согласись: киндер отличная крыша для покупок радиоуправляемых вертолетов! Типа, это не мне, это мелкому. Не смотрите, что он Лего в нос засовывает. На самом деле он годовалый вундеркинд и с техникой на раз-два управляется. Дедов глохнущий уазик, во всяком случае, с пинка заводит.

— Мда… Где ты уазик-то такой найдешь?

— Как где? У деда. Он эту раритетный хлам наотрез отказывается выбрасывать, хоть ему отец давно подарил новенький внедорожник. Что думаешь, пользуется? Шиш. В гараже пылится. Скоро заржавеет. Уже думаю, может отжать?

Вот так-так. Как случайно и незатейливо узнается о родственничках Дениса. Еще и родственничках с явно старой закалкой. Собираюсь продолжить эту удивительно занимательную тему, но из узкого коридорчика к нам навстречу выныривает врачиха в халатике.

— Мельник? — выискивает она пациентку деловитым взором из-под прямоугольных очков. — Пройдемте за мной. Не забудьте паспорт.

Дашка в панике вцепляется в пальцы Ники.

— Девки, пожалуйста, пошли со мной. Я одна не справлюсь.

— Само собой, — выныриваю из удобных объятий Волкова, и мы идем втроем следом за дамочкой. Если по чесноку, мне тоже не по себе. Хоть и не я беременна, но, как и Дашка, в подобном месте еще ни разу не бывала. Не доводилось как-то. Поэтому за всем процессом наблюдаю едва ли не зачаровано.

Логинова тоже вся на измене, но ради подруги нам обеим приходится держаться особняком. Вот только когда на мониторе появляются трудноопределяемые помехи и светлое рябящее пятнышко, у каждой словно материнские инстинкты по щелчку просыпаются. В области груди с готовностью растекается легкое покалывание и сдавленность. Казалось бы, должно быть неприятно, но нет. Наоборот. Очень приятно. Очень странно, но очень приятно.

Зависаем в кабинете мы надолго, не меньше получаса торчим там пока врач проводит осмотр и заполняет больничный лист, а когда выходим, вернее вытекаем из кабинета на ватных коленках, Волков, тусующийся все это время возле кофейного аппарата и плюющийся в одноразовый стаканчик, не сдерживает красноречивого хмыка.

— Вас там зомбировали? — стаканчик летит в мусорку вместе с содержимым. — У всех троих улыбка до ушей.

Да? Ой, и правда. Аж щеки заболели.

— Тебе не понять, — сочувствующе хлопает его по плечу Ника. — Ты мужик.

— А вот это обидно. Да будет тебе известно, парни сентиментальнее девчонок. Просто умело скрываются. Я тут, может, всплакнуть от переживаний успел, а вы и не заметили, бессердечные ребра Адама.

— Поехали домой, плакса, — миролюбиво беру его под руку.

— А анализы?

— Потом. Сначала надо подумать.

— О чем? Оставлять ли бэйбика?

— Именно.

— Ого. Лихо, — присвистывая, косится он на прижимающую к животу ладонь Дашу. Хоть она не озвучивала этого вслух, но и без того очевидно, что вариант аборта не то, чтобы исключен насовсем, однако на энное количество времени отложен.

Прощаемся с довольной администраторшей, которая за один час срубила себе половину месячной зарплаты и выходим на улицу. Девочки уходят чуть вперед к припаркованной машине, я же притормаживаю Волкова за локоть, молча показывая ему скрин УЗИ. Не могу удержаться, чтобы не похвастаться.

— О… — тот вертит его и так, и эдак. — И где здесь голова? Или она потом прилепится, когда пузо будет как дирижабль? Ауч, — фыкает он, получая свернутым в трубочку заключением осмотра по лбу. — Понял, голова, стало быть, на месте. Пипирка тоже на месте?

— Срок крошечный. На нем еще невозможно узнать пол.

— О, жалко. И какие тогда шмотки покупать? На девочку, на мальчика? Что? Будто у будущих мамочек не рвет крышу и вы не носитесь по магазинам в припадке, сметая все на своем пути.

— Ты когда-нибудь закончишь паясничать?

— Когда я был серьезным, ты обозвала меня ребенком. Тебя не поймешь.

— Это когда?

— Когда предлагал завести киндера.

— То есть, хочешь сказать, это была не шутка?

— Вообще ни разу. Я правда не прочь стать отцом. Не прямо сейчас, конечно, но через пару-тройку лет… Почему нет?

Оу. Ну да, вот сейчас вижу, что не придуривается.

— Ну… желаю удачи.

— Себе желай. Не мне рожать.

Эм…

— А кому? Мне? От тебя?

— А что, слабо?

— Ты меня бросать через пару лет собрался, забыл?

— Кто тебе такое сказал?

— Ты. Ночью.

— Ложь и наглый поклеп. Я сказал, что с тобой год идет за три. Про «бросать» речи не было. Слушать внимательней надо было.

— Это сложно делать, когда тебе попутно раздвигают ноги.

— Поверь, мне в такие моменты тоже тяжко соображать. Да и в принципе в башке помехи когда ты рядом. Причем когда ты одетая, — на мне заботливо поправляют ворот пальто, пряча голую шею от ветра и мороси. — А если раздетая, то можно сразу дурку вызывать.

Ёклмн. Это так мило, что я краснею.

— Минутка лирики? — умиляюсь с напускным сарказмом, чтобы скрыть смущение.

— Что сказать, я ванильный романтик, — склоняются ко мне для поцелуя.