Заноза для ректора, или Переполох в академии Тьмагов (СИ)

Из лёгких вырвался судорожный выдох. Я сделала неуверенный шаг, ощущая опасность. Опасность для моей выдержки, для моего сердца. Что мне делать, если я так безумно рада видеть этого серафима?

— Вы выглядите уставшим… — губы пересохли, язык едва ворочался.

Тьмаг криво усмехнулся. Получилось зловеще.

— Долго ты собираешься оттягивать этот момент? Думаешь, у меня безграничное терпение? Сначала свела с ума тем, что поставила перед трудным выбором… Не думал, что могу так волноваться хоть за кого-то, а теперь изображаешь из себя невинность и боишься подойти? Я не съем тебя…

Ту-дум!.. сердце совершило кульбит и рвануло сумасшедшим галопом. Вдохи стали чаще, прерывистее. Я каждой клеточкой своего тела, своей души и разума ощущала безумное желание этого тьмага обладать мной. Всегда. Но он сдерживался, только желваки угрожающе ходили на безупречном лице.

… он, будто уже сделал меня своей собственностью. Странно только, что я не очень-то возражала. Я была готова глупо лететь на свет его глаз и разбиться хоть тысячу раз, но точно знала, серафим никогда не причинит мне боли. Никогда…

Ладони покрылись испариной. Глубоко вдохнула и всё же подошла, стараясь скрыть неловкость и нахлынувшее волнение. Я слишком остро ощущала эмоции и чувства тьмага, но внешне он оставался довольно спокоен, только чем-то немного раздражён.

— Почему вы пришли? Разве вам не нужно работать? — собственный голос показался глухим и далёким. В ушах стоял протяжный гул, мысль о том, что ректор волновался обо мне, кружила голову. Пьянила. Пожалуй, со мной такое творилось впервые. И это… было потрясающе. Я хотела прочувствовать каждый миг, каждую секунду, как бы наивно это ни было с моей стороны…

— А сама не догадываешься? — насмешливо поинтересовался он, вскинув хищную бровь. — Садись уже, я не собираюсь на тебя набрасываться. Просто хотел убедиться, что ты действительно в порядке… — он выпрямился, размял затёкшую шеи и подвинулся, освобождая для меня место. Села рядом, сложив руки перед собой, и взглянула на тьмага исподлобья. Устал. Видно, что эти дни ему пришлось нелегко. — Не было времени заглянуть раньше. И откровенно говоря, было страшно. Страшно увидеть твоё разорванное тело вновь, узнать, что ты мертва…

— Вы спасли меня. Спасибо… — пробормотала, отворачиваясь.

«И всё-таки волновался…» — мелькнула удовлетворённая мысль…

— Нет, — тон ректора изменился. В голосе скользнула сталь. — Я мог бы… но выбрал сначала спасти людей от возможной гибели. Отправился восстанавливать завесу…

— Вам было трудно?

— Да…

— Почему? — я всё же повернулась, чтобы не только чувствовать тьмага, но и видеть его лицо. Пусть оно оставалось таким же непроницаемым, но глаза-то… глаза выдавали боль. Тревогу.

— Спрашиваешь? — губы тьмага иронично скривились. — Сама ведь знаешь ответ. Ты демон, Юнна, с тобой не нужно лишних слов, я для тебя открытая книга. Но ты всё равно хочешь услышать это от меня?

— Не особо, — опустила голову, ощущая, как щеки стремительно начали краснеть. Меня бросило в жар. Да, я знала уже… ректор не просто так обо мне волнуется и дело не только в свете моей души…

— Вот и хорошо, не люблю ходить кругами. Ты стала мне дорога за это время, вот что действительно важно.

— Тогда… — я подняла взгляд, закусывая губу, — почему вы злились?

Тьмаг нахмурился, но почти сразу его лицо разгладилось, глаза по-мальчишески хитро сверкнули.

— Всё из-за твоей беспечности.

— Моей беспечности? — усмехнулась непроизвольно, заражаясь непонятным, но таким будоражащим весельем. — И в чём же она проявилась? — полюбопытствовала.

Ректор повернулся вполоборота, протянул руку и на одно короткое мгновение коснулся пальцами моего лица, оставляя на коже покалывающий след.

— Не стоит молодой девушке впускать юношей, пусть даже ты в белье и в простыне.

— Мистер Форам рассказал? — догадалась я. — Только не говорите, что ревнуете?.. вам это несвойственно.

Ректор мягко улыбнулся и неожиданно ласково потрепал меня по голове.

— Не «ревнуете», а ревнуешь. Давай хотя бы наедине перейдём на «ты», я же не старик, мне неловко, будто ребёнка совратить пытаюсь.

— Вы не станете меня совращать, — усмехнулась и прижала ладонь к пылающей щеке. Сердце продолжало скакать, как умалишённое. Какие бы тьмаг не испытывал сильные эмоции, он не сделает ничего из того, что напугало бы меня, что причинило бы вред. Он опытен и прекрасно владеет собой. Я знаю это… — Не станешь… — исправилась, правда голос подвёл, дрогнув. Непривычно было обращаться к тьмагу неформально.

— Конечно, не стану, — добродушно усмехнулся он. — И я не ревную. Просто злит мысль, что кроме меня кто-то узнает какая ты трогательная и нежная. Красивая…

Я отрицательно качнула головой.

— Ребята считают меня своим товарищем. Никто не воспринимает меня, как девушку.

— Наивная, — снисходительно улыбнулся тьмаг. — Когда ты снимешь свой артефакт, всё изменится. Осознание этого факта странным образом выводит меня из себя. Знаешь, со мной такое впервые. Я понятия не имел, какого это — любить кого-то. Теперь знаю. Любить — это когда безумно боишься потерять кого-либо…