Заноза Его Величества

— У тебя и правда получилось, — в общем потоке то ли дождя, то ли слёз, голос Эрмины определённо звучит сухо. — Но времени совсем мало. Отпусти её, Георг. Ты будешь жить, а вот она, если не отпустишь, здесь умрёт.

— Зачем? — прижимает он меня к себе сильнее, упираясь лбом. — Зачем мне теперь эта жизнь без тебя? Даша, пожалуйста, не уходи.

— Я не могу.

— Отпустите её, Ваше Величество, — верещат феи. — Магия перемещения залечит её рану.

— Я не хочу без тебя жить. Не хочу.

— Т-с-с! — обхватываю я его за шею. — Тебе придётся. Потому что однажды я вернусь и проверю. Вот увидишь, обязательно проверю. И обязательно вернусь. Не знаю, как. Не знаю, когда и где. Но ради тебя обязательно. Я люблю тебя, Гош.

— И я люблю тебя. И всегда буду любить, — лезет он в карман. — Чуть не забыл, — надевает на средний палец моей правой руки кольцо и прижимается к нему губами.

— Это всё мне? — улыбаюсь я.

— Ну, не всё. У меня тоже такое, — сам надевает он своё, улыбаясь сквозь слёзы. — И я буду его носить, пока буду тебя ждать, обещаю, — вытирает он глаза. — А я всегда буду тебя ждать. Когда бы ты не вернулась. Всегда.

— Тогда до встречи, мой полынный король!

— До встречи, моя заноза!

Я киваю Катарине: «Пора!»

И в моём меркнущем сознании ещё вижу, как Катарина развязывает белую ленту, а потом наступает пустота.

Глава 74

— И все закричали: Самозванка! Ведьма! Лгунья! Ты не настоящая! — качает ногой Карл, сидя на моём кухонном столе. — А Катарина им такая: «Ах, это я не настоящая?!» И как давай их там отчитывать с эшафота, прямо поимённо. Чуть не каждого. Вот ты, говорит, Пит, неужели забыл, как порвал штаны о соседский забор, когда лазил со мной за яблоками? А ты, Кассандра, как я отстригла тебе косичку за то, что ты обозвала меня сумасшедшей? Вы все звали меня чокнутой, когда я предупреждала вас, что будет зима. И что? Кто из нас прав? Кто из нас теперь полоумный? — размахивает он руками, подкрепляя размашистыми жестами, совсем как его отец, свои слова. — Теперь я ведьма? Я навлекла на вас эти несчастья? Нет. Ту, что рассказала вам про зиму, ту, что знает, как встретить её во всеоружии послали милосердные боги вам в помощь. А вы, глупцы, отворачиваетесь, — выдыхает фей взволнованно.

— Может ему налить? — толкает меня в бок Ленка, подливая абсент.

— Ему же только на днях шестнадцать исполнилось. Ему ещё рано. Да, Карл?

— Да, Дарья Андреевна, — лезет он в карман за папироской.

— Да и зачем ему наш абсент, — откидываюсь я к спинке стула. — Сейчас своего подорожника накурится и будет ему хорошо.

— А не угостите даму сигареткой? — наклоняется к нему Ленка, пока он подкуривает от своей шпажки.

— Не проси, нас не торкает эта полынь, — кошусь на Карла, который явно хотел исправить меня, что курит он не подорожник, — я пробовала. Сделай ему лучше бутерброд. Его сейчас на жрачку пробьёт.

— Да пусть ест, маленький, — тут же тянется Ленка к колбасе. — Такой он хорошенький, правда?

— Как ты думаешь он нас слышит? — улыбаюсь я.

— Не думаю, — уверенно качает головой Ленка. — Он же не настоящий. Правда, Карло? И ладно не томи, что там дальше-то?

— А дальше там такое началось, — выпускает он дым в потолок, словно только и ждал, когда мы дадим ему слово. — Прямо вот как в вашем кино, — показывает на телевизор. — Они вылетели, словно с неба спустились. Дамиан весь в белом на белом коне. Его Величество в чёрном — на вороном. И Его Сиятельство прямо с ходу подхватил в седло Катарину. А вместе с Его Величеством на коне была Мариэль. Но это мы знаем, что она его дочь. А для всех с ним на коне сидела маленькая девочка с огненно-рыжими волосами.

— И народ охренел? — округляет глаза Ленка.

— Сначала да. Все просто остолбенели. А потом он толкнул речь, и вообще светопреставление началось, — снова затягивается Карл, заранее мотая головой. — Мляяя, какая это была речь!

И я даже прощаю ему это «мля», чтобы не нарушать остроту момента.

— Не боги отвернулись от вас, а вы от богов, — распрямляет Карл плечи, изображая короля. — Вы доверяли свои молитвы тем, кто давно утратил истинную веру. Тем, кто искажал ваши слова. В чьих сердцах давно не осталось любви к своим прихожанам. Кто погряз в сытости и лени, в праздности и пороке. В их словах больше нет правды. И боги остались глухи к их лживым устам, — поперхнувшись, кашляет фей, перестаравшись с пафосом. — Ну, это я своими словами.

— Ну, мы понимаем, король там, конечно, покруче завернул, — подаю я ему пепельницу, улыбаясь.

— И он вроде говорил не долго, но остановился в том месте, где сказал, что боги послали им зиму в качестве испытания. «Истинна ли ваша вера? Докажите ли вы свою преданность? Преодолеете ли трудности?» — задрав голову, снова затягивается своей самокруткой Карл. — И вот тут кто-то крикнул: — Это же сами боги и есть! Ог и Орт! И с ними богиня, — шёпотом поддержали другие. И все как давай падать ниц. Прямо как жёлуди с дубов. Креститься, бить челом, умолять простить их за утраченную веру и клясться, что на всё пойдут ради милости божьей и прощения.