Занзабуку

Это были хорошие вести, но они резко ускоряли события, что мне не нравилось. Вместо того чтобы неторопливо путешествовать по Африке для собственного удовольствия и снимать узкопленочные любительские фильмы, после цепи непредвиденных событий я оказался во власти все более расширяющегося и обязывающего проекта. Вначале, когда я собирался путешествовать с одним оператором, я зашел к старому другу, Гарри Мильсу, директору «Рипаблик Пикчсрз», и рассказал ему о своих планах. Он посоветовал мне поговорить с руководителем кинокомпании, Хербертом Ятсом, и его сыном Дугласом.

После краткой беседы мы решили, что я буду снимать полнометражный цветной фильм, пользуясь тридцатипятимиллиметровыми профессиональными киноаппаратами.

Финансирование экспедиции было возложено на английский филиал компании, а это требовало, чтобы мой персонал состоял из британских подданных. К счастью, Джонни Кокильон, оператор, с которым я уже связался, был канадцем, и вполне отвечал этому требованию. Бюджет экспедиции был самым скромным по голливудским стандартам, но у меня оказалось больше средств, чем в предыдущих поездках. Я приобрел во временное пользование новый «додж»-вездеход и 2,5-тонный грузовик.

Так как мы хотели успеть к началу летних каникул Майка, я постарался ускорить отправку автомобилей. Через десять дней из Нью-Йорка в Африку отплывал пароход с партией грузовиков, предназначенных для продажи. Мне удалось погрузить на это судно и наши автомобили. Сам же я, закончив свои дела в Нью-Йорке, вылетел в Лондон. Там состоялось совещание с работниками английского филиала «Рипаблик», и я узнал, что мне придают одного ассистента и четырех операторов. Штат экспедиции неожиданно разбух.

Мы прилетели в столицу Кении Найроби, шумный город с населением более чем в сто тысяч человек. Всего несколько десятилетий назад он был маленькой деревушкой, на улицы которой забредали стада зебр и антилоп. И теперь недалеко от посадочных дорожек аэропорта в заповеднике живет множество диких зверей. В заповедник посетителей пускают без ограничений, и он очень интересен, но не подходил для наших целей, так как его обитатели более или менее привыкли к людям, а его правила запрещают тревожить животных. Кроме того, мы стремились как можно скорее добраться до фермы Хартли, расположенной в ста сорока пяти милях к северу от Найроби.

Вскоре все приготовления были закончены, но наши автомобили должны были прибыть лишь через несколько недель, и я нанял автобус «фольксваген». Погрузив в него оборудование, мы отправились на север, к Румурути, где в сердце страны кикуйю, у подножия массива Кения и гор Эбердейр, находится ферма Хартли.

Первой трудной проблемой оказалось размещение членов экспедиции. На ферме был большой жилой дом, сараи, загоны, лагеря для животных и несколько маленьких рондавел — построек из прутьев, обмазанных глиной, с соломенными крышами. В доме комнат для всех не хватило, и хозяин поместил меня в рондавеле у главного здания, а остальных — в местном «сельском клубе», в десяти милях от фермы.

Начались съемки, а с ними обычные трудности: дожди, плохое освещение и внезапное исчезновение животных из излюбленных ими прежде мест. Но это профессиональный риск при натурных съемках, и хотя неудачи иногда приводили то одного, то другого из нас в бешенство, мы мирились с ними как с частью нашего труда.

Одной из самых интересных была сцена с Чуй, леопардом. Хартли поймал этого великолепного зверя незадолго до нашего приезда и держал его в крепкой клетке. Хотя леопард еще не был приручен, он казался менее диким, чем звери на воле, потому что с ним хорошо обращались после поимки. Я даже забеспокоился, не стал ли зверь слишком спокойным для съемки хорошего эпизода. Леопард был грациозен и привлекателен, но меня не интересовали кадры с диким зверем, мурлыкающим и лижущим руку человека. Чуй, правда, не мурлыкал, когда я впервые навестил его, но позволил мне просунуть руку между прутьями клетки и почесать у него за ушами. Я решил, что он, вероятно, недостаточно дик.

На следующий день после моего приятного знакомства с Чуй (на суахили так называют всех леопардов) я гулял вокруг лагеря с Делси Ведд. Когда мы приблизились к клетке Чуй, он зарычал, насторожил уши, забил хвостом и бросился на прутья. Я пытался успокоить его ласковыми словами, но безуспешно. У зверя было лишь одно желание: вырваться из клетки и убить нас обоих.

После этого я решил, что Чуй, наверное, подойдет для съемок. Но он был так дружелюбен в первый день! Может быть, Чуй не любит женщин и рассвирепел при виде миссис Ведд? На следующий день я пошел к нему один. Он зарычал на меня, и я убедился, что Чуй может сыграть в нашем фильме роль настоящего леопарда. По крайней мере, стоило попытаться, уж очень мала была вероятность, что мы встретим леопарда на воле в удобном для съемки месте.