Занзибар, или Последняя причина

Она увидела разочарование на его лице, отблеск в стеклах его очков, упавший на его худые щеки, словно приговор; удар пришелся с той стороны, куда он не заглядывал, которую он просто не мог предусмотреть; она положила правую руку ему на плечо, Господи, вот так я, быть может, когда-нибудь положу руку на плечо сына, если все пройдет хорошо, если я не вернусь к доктору Алессандри, завтра после обеда.

— Вам нужна не я, чтобы путешествовать. Просто уйдите! Из своей конторы!

Он посмотрел на нее ошеломленно и недоверчиво.

— Но у меня нет денег! — сказал он.

Она ответила сияющей улыбкой.

— Еще никто не умер с голода, отправляясь в путешествие без денег, — сказала она дружелюбно и с той же сияющей улыбкой. Она хотела добавить, что иногда во время путешествия можно испытать страх, но страх во время путешествия лучше, чем сидение в жалкой конторе, но промолчала, потому что он, возможно, не понял бы, о чем она говорит, а ей хотелось, чтобы правда была максимально простой, она не хотела усложнять правду всякими разъяснениями; он еще так молод, если у меня будет сын, я научу его простым правдивым вещам и дам ему возможность приобретать собственный опыт; она сняла руку с его плеча, сказала «Чао», увидела его вопросительно поднятое к ней лицо, глаза за стеклами очков, в которых вдруг отразилась все понимающая острота, удивление, далекий отблеск надежды, который, возможно, уже исчезал, возможно, уже исчез, пока она шла по переулку, где находился одиноко стоящий бар.