Заоблачный Царьград

Домаслав вернулся из леса хищником, именно такой вождь мог стать опорой и надеждой их племени. И Мал не стал перечить. Молодежи виднее. Он выглядел его полной противоположностью: не казался мягкотелым, не шел на уступки, не пресмыкался перед силой, чувствовал за собой поддержку. Его любили. За ним шли и за него готовы были умереть! Хорошо это или плохо? Мал не знал. Грозило ли все произошедшее гибелью для его народа или послужит его сохранению? И это было неведомо Малу. Он утратил способность предвидеть, и мечтал лишь о том, чтобы взглянуть на дочь, перемолвиться с ней хоть словечком. Домаслав не позволял, да и Малуша, видно, не очень-то стремилась. Все-таки он держал зло за отца. Поделом!

– А что делать с Малом!? – спросили соратники вождя, превратившегося в одночасье в народного мессию и отважного лидера всех недовольных киевской властью славян. Все почему-то думали, что Домаслав должен убить Мала.

– Это мой тесть! – спас прежнего правителя одним своим словом Домаслав.

Наконец Мал увидел свою дочь, она была на сносях. Он прилюдно благословил Малушу, ставшую женой Домаслава и без его соизволения, и лишь затем спросил его:

– Что дальше? Они ведь этого так не оставят… А мой Добрыня, он там, у них.

– Добрыня твой… Он цепной пес, предатель. – отрезал Домаслав, – Забыл свои корни. Хотел выслужиться, но служить ему теперь некому. Мы победили. Живи и наслаждайся жизнью. Только не здесь, а в Киеве! И Добрыня тебе в этом поможет, только там, ведь здесь его убьют.

– В Киеве? – не понял Мал замысла Домаслава.

– Да! Если мы не возьмем их столицу, они заберут наш лес…

– 

Ты развяжешь войну?

– А сейчас по-твоему что? Мы выиграли битву и теперь самое время для переговоров. Все будет по взаимному согласию. Ты женишься на княгине Ольге и станешь князем, воссядешь на киевском троне ради нашего народа, вернешь его расположение и очистишь свое имя…

Мал терзал сам себя безответными вопросами: отчего его велят отправить в логово гадины, почему не лучше ее раздавить, пока есть на это сила и возможности? Почему не укрепить набегом союз с вятичами? Не станет ли промедление началом конца? Неужели ему придется стать ширмой, которая не прикроет как щит, но за которой можно скрыть истинную цель переговоров с варягами. Ведь пока жив на свете наследник, княжич Святослав, не будет древлянам покоя. Какую роль отвела судьба Малу в этом хитросплетении? Какова его участь в сей изощренной интриге? Что задумал Домаслав, когда посулил Малу киевский трон?

– Неважно, – вымолвил вслух бывший древлянский князь, – Мои дети живы, а я… Я снова понадобился.

Глава 30. Возвращение воеводы.

– Верно говоришь, убили Игоря? Князя земли русской? – не поверил своим ушам Свенельд, когда старик-северянин обливался слезами, рассказывая, что поведали странники.

– Не врут люди божьи. Да и вятичи, соседи наши, снова за старое принялись, межи делить. Почуяли слабость опекуна нашего и благодетеля Игоря, когда пришел он разбитый с Царьграда, а ныне и вовсе убили его под Коростенем окаянные древляне… – подтвердил низкорослый знахарь, вытирая ветошью, которой только что обтирал кобылу, слезы на своих испещренных морщинами глазах.

Свенельд гладил единственную в хозяйстве лошадь, поглядывая на сбрую, подвешенную на крюке. Известие не на шутку взбудоражило воеводу, уже оправившегося от ранения благодаря усилиям доброго и заботливого старика. Лишь душевные раны бередили его застывшее от злобы, окаменевшее от скорби по утраченной рати сердце. Но и на него пролился бальзам неожиданной радости.

Первая струя этого живительного бальзама пролилась, когда пришли известия о бесславном возвращении варягов с похода на Царьград, об огромных потерях и затворничестве князя. Свенельд, ответственный за оба поражения, не испытывал никаких угрызений совести, напротив, он испытал неописуемый прилив сил, зарядился бодростью и посчитал, что для него еще не все потеряно. Он радовался поражению своих собратьев по крови и оружию, как величайшей победе.

Надеясь удостовериться в случившемся, Свенельд бродил по поселению в поисках подтверждения полученных сведений.

Северяне были добровольными данниками Игоря. Хазар они ненавидели. Поэтому, когда войско варягов разбили в Итиле, а спустя несколько месяцев пришла весть о разгроме варягов у Босфора, северяне собрали совет и решили собрать ополчение и отправить мужей в приграничные с хазарами заставы, в укрепленные остроги, дабы оказать кагану холодный прием, показать нежелание менять суверена. А тут пришла еще одна напасть, ведь, как известно, горе всегда приходит не одно, размножаясь словно гидра в мутной воде.