Заоблачный Царьград

Животное с удовольствием плескалось в воде, беспечно лязгая копытом по белым лилиям и отряхивая густую гриву. Домаслав нежно гладил гладкую морду и грудь, на мгновение забывшись в приятных хлопотах. Чувство опасности улетучилось бы вовсе, если бы не хрустнула ветка.

За этим хрустом последовали рычание росомахи и человеческий выкрик, короткий возглас ужаса. Домаслав не расставался с оружием, ведь он давно готовился к нашествию незваных гостей: привязанная на поводок росомаха была одним из его сюрпризов и способов оповещения. Кто-то разбудил зверька, и это сделал человек…

Ноги мгновенно оказались в стремени. Лошадь понесла его к дубу, где был отец. На тропинке он увидел древлянина, ошарашенного от встречи с росомахой, которая успела его укусить. Забыв обо всех мерах предосторожности, вооруженный сулицей и ножом древлянин бежал навстречу своей смерти.

Лошадь Домаслава сбила его с ног. Сын кузнеца добил врага метко выпущенным дротиком, но тут же наткнулся на еще двоих. Оперевшись на стремя, он вытянулся во весь рост и выстрелил из лука, затем перезарядил стрелу и выстрелил еще раз, сразив наповал одного из посланцев Мала. Другой укрылся за деревом и запустил в Домаслава дротик. Ловкий охотник увернулся и поскакал по знакомой тропе.

У дуба он вместо отца обнаружил рыскающих по его новому жилищу наемников Мала. Завидев Домаслава издали, они ринулись на него, не ведая, что находятся в пределах его крепости, где чуть ли не каждая ветка приспособлена под рычаг для выпуска сети или иной смертоносной затеи, воплощенной в жизнь изобретательным умом охотника.

Нужно было во что бы то ни стало найти отца. Домаслав кружил вокруг злодеев, насчитав их не больше пяти человек. Количество подручных Мала резко уменьшилось, когда еще двое наткнулись на отпружинившее на них бревно с шипами.

Оставшиеся резко дернулись в сторону плотины бобров, Домаслав устремился за ними. У берега, заросшего черной ольхой и ивой, он увидел своего отца, стоящего на коленях прямо в воде. Над Горыней стояли двое и держали его с двух сторон. Один из них приставил к горлу кузнеца булатный нож. Еще двое сидели в старенькой челне.

– Домаслав, все кончено. Если не сдашься, перережем глотку твоему отцу… – прошипел предводитель из лодки.

– Тогда лучше утопи! Как он утопил мою мать, – неожиданно вступил в диалог Домаслав.

Наемники Мала переглянулись, и после недолгой паузы старший подал знак. Горыню взяли за волосы и погрузили в воду. Он долго бултыхался. Но как только затих, его вытащили и дали отдышаться.

Домаслав не шелохнулся, его мозг пытался найти хоть какой-нибудь выход, но не мог сообразить.

– Сынок, ты прости меня, – заговорил едва не захлебнувшийся Горыня. – И за мать прости. Моя жизнь должна закончиться в воде. Так мне на роду написано. Моя, но не твоя. Ты беги, сынок! Оставь меня! Сдашься, мне все равно конец! И тебя не пощадят. Спаси хотя бы свою жизнь ради матери твоей! А я к ней пойду, упаду в ноги и расскажу, каким ты стал! Отпусти меня. Ступай! Скачи в лес!

– Неужто храбрый Домаслав оставит отца?! – решил подначить охотника предводитель. – Даже не попытаешься?

Домаслав спешился и отпустил лошадь. И тут он понял, что окружен со всех сторон. Краем глаза он заметил, что сзади стоял целый отряд из вооруженных до зубов древлян… Именно сейчас он ощутил всю призрачность своей недолгой жизни и крушение всех надежд. Он пошел на врагов, несмотря на безнадежное положение. Однако люди, что держали его отца, бросили Горыню невредимым и поплыли на противоположный берег. Это могло означать лишь одно: они испугались прибывших воинов. Их действительно было в несколько раз больше, и логика происходящего подсказывала, что эти головорезы были его союзниками…

Горыня залился слезами, когда оказался в объятиях сына.

– Ты прости меня, отец, за мои слова… – зарыдал в ответ сын.

– Не вини себя ни в чем, ты моя гордость и гордость матери. Ты, презирая смерть, не отступил и не бежал, и вот ты здесь… – плакал кузнец. Нащупав в воде свой посох, он оперся на него и на сына и встал.

Домаслав не участвовал в расправе на лодке, но он понял, что его обидчики получили по заслугам после того, как к отцу и сыну подошли древлянские воины.

Они бросили к ногам Домаслава головы старшего наемной ватаги Мала и трех его сподручных, после чего развернули ветошь, в которую была завернута наковальня кузнеца и его молот, раздобытые в знаменитой в Полесье коростеньской кузнице.

– Веди нас, Домаслав… Претит жизнь, как у загнанной в угол росомахи, которая либо питается падалью, либо бросается на людей. Мы не хотим больше Мала. Он привел к погибели и нищете наш народ. Но хуже всего унижение.

– Мал наш князь… – прошептал Домаслав. – Его дочь угнали в полон. Угнали из-за меня. Ведь это я покушался на варяжского княжича.