Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

Прова мгновенно переменился в лице… Схватив висевший конец толстой веревки, уходившей куда-то на крышу, он принялся его отчаянно дергать, в то же время крича жене:

— Поганые!!! Лезьте в подпол!!! Скорее!!!

Вдруг под крышей задергалась, загремела удивившая всех поначалу связка старого проржавевшего железа… обломки старых мечей, ножей, сохи… которые были увязаны вместе и подвешены к потолку. Все это теперь тряслось и назойливо звякало. Прова досадливо рявкнул:

— Поздно, поздно предупреждают!

В общей сутолоке Прова не забывал подбегать время от времени к своей веревке и дернуть ее хоть раз, подавая сигнал другим домам о надвигающейся смертельной опасности…

Леся торопливо спускала одетых детей в подпол, когда же все были там, она хотела сама остаться, но Прова ее почти впихнул в тянущий холодом проход. Старший сын оставался с отцом, и глаза матери тоскливо смотрели на него, пока дверца люка не закрылась над нею, но так и не произнесла ни слова — нельзя воину жалостью размягчать душу…

В доме уже никого не было, когда по деревне заметались тени.

Неслись орки молча, не заботясь особенно, слышат их или нет… Просто твари они да и все, о чем им говорить между собой, так говорили лесовичи после первого их кровавого набега. Темные, кровожадные твари… В глазницах которых металась дикая необузданная ярость, обличьем которые были страшнее зверя лесного, мерзкие черты которого долго еще помнились и были страшным сном в ночи…

Собаки, срываясь на хрип, рвались на заборы, чуя отвратительный смрадный дух пришельцев… Не успевал Прова увести пса, и теперь он, спрятавшись на чердаке дома, посматривал на него и мотал головой, словно ругая себя…

Когда три десятка орков влетели в узкий проход между домами, была пущена первая стрела Провой, и словно град обрушился на головы завертевшихся наездников — со всех чердаков, из-за углов домов, из-за заборов полетели стрелы… Не все они попадали в цель, темно было, да все равно урон нанесли немалый…

Орки разделились… Одни, ломая ворота, рвались в дома, другие, издавая мерзкий рев, бросались всюду, откуда летели стрелы… Прячась в тени заборов, они высматривали защитников… Лесовичей, защищающих деревню, было от силы десятка два, да и то вместе с гостями.

Рангольф, бросив несколько слов дочери на своем языке, с Мокшей ушел сразу, растворившись в темноте, и сейчас тот и другой появлялись, словно призраки, из ниоткуда перед мерзкими тварями. Их мечи без устали рубили и рубили, мелькая в свете луны, вышедшей к этому времени на небо. Ее неяркий свет залил мертвенной синевой лесную ложбину, и страшные тени носились там…

Схлоп со своими длинными, не по росту, мечами, дико орущий и кружащийся вокруг себя привлек к себе сразу нескольких орков, понадеявшихся на легкую победу… Но не тут-то было. Отважный гном мастерски владел мечами, и они, бросившись на него, один за другим валились молниеносно располосованные острым клинком…

Свей, выскользнувший уже почти в темноту, был остановлен быстрым шепотом Провы:

— Погоди, княжич, здесь рядом дома беззащитные… в одном мальчонка лет одиннадцати остался за отца и в другом одни женщины… Ступай туда! Прикроешь их!

Перевалившись через забор, Свей понял, что здесь орки уже в доме. Отчаянные крики неслись оттуда. Звероподобная тень пошла на него, обдав зловонием, и еще одна… И вспомнилось все… И меч снова рубил, и рубил… Прорвавшись в дом, княжич успел лишь спасти мальчонку, который, забившись в угол, затравленно бился в жутком страхе и женщину, размахивавшую большим для нее, тяжелым мечом из последних сил… Мальчик постарше и старуха были мертвы…

Когда утихли отчаянные крики, когда Свей, Мокша и Рангольф обошли все дворы, чтобы не осталось ни одной мерзкой твари в деревне, страшных тварей, которым и страх-то был неведом, лишь звериный визг издавали они, почуяв смертельную опасность… Когда пересчитали свои потери, только тогда оказалось, что нет среди них дрода.

Айин, которая немало потрепала орков, стреляя из лука, перебираясь с крыши на крышу, она словно легкая тень, скользила над головами и разила их без промаха, прекрасно видя в темноте… тихо сказала, что знает, где Умо.

Умо погиб. Маленький дрод был просто смят орком… Он убил одного, но подоспел следующий… Айин достала его стрелой, но было поздно…

И Прова был ранен, и в других дворах были убитые и раненные. Но деревня была сохранена. Живы дети, а это главное…

Утро наступило солнечное, да тихо было в домах, кровь и порушенные заборы, неубранные еще трупы пришельцев, собранные в одном месте… и приготовления к погребальному костру…

Только к вечеру, похоронив маленького дрода, путники решили тронуться в путь… Лошади отдохнули, а ночная темень — не помеха эльфу и лесовичу. Да и была надежда у Мокши, что Корча все-таки откликнется, хоть теперь и зима, и леший в это время года спит.

Недалеко ушли от деревни, когда лесович вдруг присмотрелся к одной из сосен и, свесившись немного в седле, ударил ладонью по широкому неохватному стволу, проговорив негромко:

— Пусти, леший, я тебе еще пригожусь…