Запад глазами монастырей

— Узнаю речи патриарха, Дон Мен… Но не будем спорить о Махаяне и Хинаяне.

— Значит, вам не верно истолковывали дух монастыря Дон Мена.

У Сян крякнул, но продолжать не стал. Даже здесь в горах каждый пересказывает «на своё понимание». Перед ним сидит сам Дон Мен. Если он не согласен, то о чём ещё спорить. Он сделал вид, что греет руки, хотя было ещё тепло. Скалы не остыли от дневного солнца. К утру, они будут втягивать в себя тепло из тела. Костёр тогда не поможет. Хорошо согревает одежда из шерсти и шкуры.

— Ты, как и все, робеешь перед авторитетом, У Сян. По этому ты сейчас — мой учитель, — сказал с мягкой улыбкой Дон Мен.

У Сян с удивлением уставился на него.

— Вы шутите, почтенный. Какой я для Вас учитель!?

— Вот мы и выберемся сейчас с тобой на берег. Робеет перед авторитетом лишь тот, кто живёт в мире ума. Лишь плывущий в волнах свойств ума реагирует на законы этого течения.

— Уточните, почтеннейший.

— Если бы ты назвал меня не «почтеннейшим», а бараном, то я имел бы право выбирать. Когда я нырну в поток мира ума, то на слово «баран» скажу, что ты невежественный, так как принизил моё достоинство. Когда я выйду из этого потока в непосредственность, то поблагодарю тебя за комплимент, так как баран кушает траву, а я ещё не дорос до такого. Правда, это не будет «комплимент» в смысле ума, а будет выглядеть как твоё расположение ко мне. Называют же любимых «рыбками», «ягодками», «луноликими». Когда я сделаю ещё шаг и выйду на берег, то посмотрю на тебя как на собеседника, не отличающего факт от самого факта. Я человек такой, какой предстаю Тут и Теперь перед твоим восприятием. И если ты воспринимаешь меня как «почтеннейшего» или «барана», то этим характеризуешь не меня, а самого себя. В этом и есть мастерство.

— Вы хотите сказать, что обидеться или возрадоваться можно от одного и того же?

— Это только для мастера. Обыденный человек отреагирует так, в какой реке он плывёт. Плывущий в мире ума обречен, оскорбиться оттого, что его назвали «дураком», «бараном» или принизили его достоинство. Он — раб этого мира.

— Вы назвали меня учителем. Почему? Не для проверки ли?

— Зачем мне тебя проверять? Ты сам весь на виду.

— Не противоречите ли Вы при этом? Раньше Вы сказали: «Нет учителей и нет учеников».

— Это сказал Будда. Просветлённые не ошибаются.

— Как это понять?

— Очень просто. В мире ума есть учителя, и есть ученики. Будда делает очередной шаг. Он покидает царский дворец, где господствует мир ума. Он чувствует, что мир ума и есть источник страданий. В том мире, который он открывает, законы ума не царствуют. Он вышел на берег из бурного течения однообразных законов ума. В этом мире другие законы даже мышления. Я назвал тебя «учителем» с другого берега. Я наблюдаю мир ума. Если для тебя есть авторитет, то ты плывёшь в реке мира ума. Но для меня ты — явление, которое обнаруживает эту закономерность. Кто же тогда ты, как не учитель? Своим существованием, ты показываешь, как ведут себя люди, плывущие в реке ума.

— Что ещё Вы заметили в этой реке?

— Кто живёт авторитетами, тот одновременно раб и насильник.

— Раб не может заниматься насилием. Он — жертва.

— Раб — носитель свойства иерархии. В этом свойстве тот, кто ниже, тот подчинен, тот, кто выше, тот — властелин. Поэтому властелин легко становится рабом, а раб проявляет жестокость. Если ты выразил мне почтение, когда догадался, что я Дон Мен, то я знаю, что ты можешь быть жестоким и рабом. Всё зависит от расклада ситуации в мире ума. Поэтому ты не обманешь меня своим монашеским видом и чётками благочестия.

У Сян напрягся. Даже в темноте лицо его приняло бледноватый оттенок.

— Это так, — сказал он, — но я борюсь со своими пороками.

— Борьба — тоже показатель мира ума. Как ты собрался победить самого себя?! Какая часть в твоей неразделимой сущности правильная, а какая подлежит уничтожению?

— Есть святые указания, — уклончиво ответил У Сян, — Они наставляют на Путь. Остальное — препятствия.

— Ты не понял меня, У Сян. Я говорю честно и просто. Зачем ты усложняешь. Скажи мне, какой частью себя ты живёшь, а какой умираешь?

— Я не способен определить это.

— Откуда ты тогда знаешь, что тебе мешает жить? Откуда ты знаешь о «правильном» и святом пути? Ты что — святой?

— Я верю святым.

— Ты не знаешь, что такое святость, но уже знаешь, что есть святые?! Я же говорил, что ты мой учитель. Мне и в голову не пришла бы такая бесчестная мысль! Как можно говорить о том, сам не зная о чём?!

— Легко с тобой общаться, Дон Мен. Но выдержать твою «простоту» не просто. Не случайно ты стал патриархом.

— Смотря, что ты под этим подразумеваешь?

— И в мире ума ты уже мастер, а говоришь, что ещё ученик.

— Не потому, что я силён, а потому, что вы слабы.

— Мы стараемся идти по заветам просветлённых…

— Опять ты за своё, У Сян! Ты что, просветлённый?

— Нет.

— Значит, в тебе есть схема «просветлённых». Это чья, моя схема?

— Нет.

— Может быть, это схема Будды?

— Если я скажу утвердительно, то Вы скажете, что я равен Будде.

— Это ты верно заметил. Всякий, кто говорит именем другого, равняется с ним или лжет.