Запад и Восток

— Очень ценные вещи, — признался я. — Конфеты… — я сладостно вздохнул, — леденцы… пряники…

— А кому ты будешь дарить эти лакомства? — вкрадчиво спросила Ла Кристин.

— Что значит — дарить? — неприятно удивился я. — Это мои вкусняшки. Я их сам съем!

— Разве ты не знаешь, что на Рождество надо дарить подарки? — спросила Ла Кристин.

— Да нет, на Рождество надо бить детей розгами, — возразил я.

— Это если дети плохие и непослушные, — согласилась Ла Кристин. — Но если дети хорошие — им надо дарить конфеты и игрушки. Дети, вы знаете, почему на Рождество хорошие дети получают подарки?

— Потому что Иисус родился, — пискнул кто-то из малышей.

— Верно, — улыбнулась ему Ла Кристин. Она нагнулась к корзинке-колыбели и подняла на руки самого младшего из жителей нашей улицы — Дженни Макферсон, уже заранее одетую в нарядную кружевную рубашечку. — Бог велел ангелу отнести божественного ребенка людям как свой самый большой дар.

Эмили тут же увенчала Дженни веночком из бумажных, но очень красивых роз.

Ла Кристин сделала круг по комнате, говоря при этом:

— Ангел понес ребенка на Землю и отдал его одной бедной женщине — такой бедной, что она не имела своего дома и жила в хлеву с коровками и овечками… но мы не будем приводить сюда коров и овечек, а то миссис Шварц это не понравится, — добавила Ла Кристин и передала ребенка Сильвии под общий смех. — Вот, отдала.

Сильвия воскликнула:

— Ах, я такая бедная, что у меня нет своего дома! Ангел, как же мне растить божественного ребенка в хлеву?

Ла Кристин сделала вид, что задумалась:

— Вообще-то мне на этот счет никаких указаний не давали… А ты точно не сможешь вырастить ребенка в хлеву?

— Вырастить-то могу, — ответила Сильвия. — Но тогда это будет не божественный ребенок, а очень грязный… и он будет плохо пахнуть! Фу!

— Да, надо что-то делать, — сказала Ла Кристин. — А, придумала! Я расскажу о божественном ребенке двум королям, и они подарят денег, чтобы купить дом, и мыло, чтобы ребенка как следует отмыть.

— И конфет, чтобы ребенка порадовать, — добавила Сильвия.

— Тогда нужен еще один король, третий, — решила Ла Кристин. Она подошла к двери в спальню, открыла и позвала: — Милорды короли! Не хотите ли вы подарить сыну Бога что-нибудь полезное?

— И прославиться на весь мир, — со смешком добавил герр Шварц.

— О вас напишут в Священной книге, милорды! — соблазняла Ла Кристин королей, уже не пытаясь удержать смех.

— Да-да, мы хотим! — послышался из спальни голос Шейна. Три старших мальчика несколько минут назад незаметно выскользнули в ту комнату, пока публике демонстрировали ребенка, и там торопливо переодевались.

— Тогда приносите деньги, мыло… и что еще, я забыла?

— Конфеты! — закричали зрители.

—…И конфеты! Спешите, милорды, а то в Священную книгу запишут кого-нибудь другого!

— Мы спешим, — заверил невидимый пока Шейн.

Из спальни вышли три короля — в хламидах из раскрашенной в светокопировальном аппарате дерюжки и картонных коронах, крашенных бронзовой краской. К коронам были прицеплены ватные бороды.

— Мы три короля со всех сторон света! — объявил Шейн. — Я принес деньги! — он поднял бумажный мешочек, потряс им, побренчав чем-то металлическим.

— Я принес мыло! — потряс мешочком старший сын Браунов. — Мама дала мне для младенца Иисуса самое лучшее мыло, пахнущее как летние цветы!

Мыло достали из мешочка, дали публике посмотреть и понюхать, и все удостоверились, что миссис Браун умеет варить воистину ароматное мыло, достойное божественного младенца.

— А я принес конфеты, — солидно объявил старший отпрыск Макферсонов и тоже потряс мешочком.

Короли представляли все многообразие рас, которое мог предложить Форт-Смит — белый, мулат и метис, и я невольно проговорил:

— Настоящий детский интернационал подобрался!..

Я сказал негромко, но герр Шварц, стоявший рядом, расслышал.

— О, вы, случаем, не имеете в виду Die Internationale Arbeiterassoziation? — поинтересовался он.

— Ди — что? — переспросил я. — Это имеет отношение к Карлу Марксу?

— Да-да, именно, — подтвердил герр Шварц. — А вы, может быть, марксист?

— Да нет, какой я марксист, — отозвался я. — Так, краем уха что-то слыхал.

Тут в представлении снова потребовалось мое участие: Ла Кристин начала требовать, чтобы я подарил конфеты детям. Я сомневался, достаточно ли хороши дети с этой улицы, чтобы получить мои конфеты. Давайте дадим им лучше розог! Но меня клятвенно заверили, что дети здесь подобрались на удивление хорошие, самые лучшие в городе и во всем штате.

— Ну ладно, если вы так уверены… — проворчал я и открыл чемодан. В чемодане лежали бумажные пакеты, каждый с надписанным именем получателя, а у Ла Кристин была шпаргалка, в какой очередности подарки следует выдавать — от самых младших к самым старшим. Ла Кристин называла имя, а я находил и выдавал пакет, иногда спрашивая: а точно это хороший ребенок? Может быть, лучше розог ему дадим?