Запад и Восток

— Чтобы избавить почтеннейшую публику от кровавых подробностей, мы прикроем мисс Гюльчатай футляром.

Дэн с Саймоном перенесли на стол фанерный ящик, он оказался немного меньше роста девушки, так что голова ее и ступни, обутые в ярко-зеленые шелковые туфельки оказались снаружи благодаря загодя сделанным отверстиям в футляре.

— Удобно ли вам, мисс Гюльчатай? — спросил Дэн.

Девушка мелко покивала, улыбаясь.

— Ножками пошевелите, пожалуйста, — попросил Дэн.

Зеленые туфельки чуть-чуть дрогнули.

— Приступайте, Гассан, — разрешил Дэн и отошел в сторону.

Саймон без лишних слов взял да и воткнул в ящик несколько сабель.

— Это чтобы не трепыхалась, а то пилить неудобно, — объяснил Дэн.

Саймон взял пилу и начал пилить. Процесс был несколько нудноватым, но публика была заинтересована. Барнум, не вставая со стула, наклонился и разглядывал стол снизу.

Девушка, делая вид, что скучает, смотрела на публику и улыбалась.

Саймон допилил футляр.

— Как вы себя чувствуете, мисс Гюльчатай? — спросил Дэн. — Пошевелите ножками, если все нормально.

Зеленые туфельки заметно дрогнули.

— Это какая-то иллюзия, — сказал Барнум.

Саймон выдернул саблю из той половинки футляра, где были ноги, чуть сдвинул эту половинку и погрузил в пропил саблю.

— А ножками можно еще пошевелить? — спросил Дуглас.

— Мисс Гюльчатай? — спросил Дэн девушку. Та улыбнулась, туфельки дрогнули.

Саймон решительно придвинул половинку обратно.

— Кажется, эту девушку пилой не убьешь, — вздохнул Дэн. — давайте вынем Гюльчатай из ящика.

Саймон вынул оставшиеся сабли и стащил одну из половин футляра со стола. Дэн снял вторую половинку и галантно помог девушке встать со стола.

— Вот как-то так, мистер Барнум, — заключил Дэн.

— Хороший номер, его можно и в Европу свозить, утереть нос тамошним фокусникам, — признал Барнум. — Прошу вас ко мне в кабинет, обсудим детали.

— Мои интересы будет представлять мистер Квинта, — сказал Дэн.

— Да уж он представит, — пробурчал Барнум. — Он и в этот номер найдет куда свои велосипеды вставить. Барышню, например, заставит на роудраннере выезжать.

— Это как-то не по-магрибски, — засомневался Дэн и ляпнул: — Вот если б Саймона выносить на ложе из гвоздей…

— А вы знаете как? — живо встрепенулся Барнум.

До Дэна, похоже, начало доходить, что он опять ляпнул лишнее.

— Я сам не пробовал, только теоретически… — пробормотал он. — Но там чистая физика, ничего сложного.

Барнум взял его за локоть, подхватил Квинту и потащил к дверям.

— Так я поищу Арни Беннета? — спросил его Дуглас в спину.

— Да-да, — оглянулся Барнум. — Думаю, сейчас он наводит порядок в гримерке Близнецов. Скажите ему, что я вас прислал…

* * *

Во втором десятилетии девятнадцатого века молодой шотландец покинул родной Глазго и отправился на Восток. Происходил он из рода, несколько поколений которого богатело на торговле виргинским табаком, а потом, когда североамериканские колонии откололись, переключился на бизнес у себя в стране, построив стекольный заводик и фабрику по переработке хлопка и льна. Юному Роберту Хантеру под родительским крылом было, наверное, тесновато, да и приключений, наверное, хотелось, так что он отбыл в Индию, а оттуда, оглядевшись и прикинув что к чему, перебрался в торговый пост Ост-Индской Компании на острове Сингапур. Пост свеженький, построенный буквально на днях, он должен был положить конец монополии голландцев в Малаккском проливе и стать оплотом процветания британской торговли в Юго-Восточной Азии.

Сингапур в 1820х годах. На картинке с более высоким разрешением https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/4/41/View_of_Singapore_1830_Sophia_Raffles%27_memoir_of_Stamford_Raffles.jpg можно разобрать, что вон те черточки на водной глади — не барашки волн, а корабли. Очень много кораблей. За пять лет после основания население поста выросло с тысячи человек до десяти тысяч, а объем торговли начал превышать объем торговли в других, более давних английских портах региона. Картинка была опубликована в Англии в 1830, но нарисована раньше. Автор пейзажа — София Раффлз, жена основателя Сингапура сэра Томаса Стэмфорда Раффлза, которая вместе с мужем покинула город в начале 1824 года.