Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий

24. «В силу своей должности, то есть как Наместник Христа и Пастырь всей Церкви, Римский Понтифик обладает в Церкви полной, верховной и универсальной властью, которую он всегда вправе свободно осуществлять» (Догматическая конституция о Церкви “Lumen gentium”. Документы II Ватиканского собора. С. 99). О возобладании абсолютистского подхода в Западной Церкви над соборным см.: Клеман О. Рим. Взгляд со стороны. Православное восприятие идеи первенства римского епископа. М., 2006. С. 64–72.

25. Васечко В., иер. Указ. соч. С. 46.

26. Пониманию литургии как жертвы посвящены тексты декрета Тридентского собора «Учение о Пресвятой Жертве святой Мессы» (Христианское вероучение. Догматические тексты учительства Церкви III–XX вв. С. 409–414; см. также: Катехизис Католической Церкви. С. 328–332).

27. Примечательно, что в сугубо символическом смысле рассматриваются Таинства Церкви и в некоторых образцах современной католической богословской литературы (см.: Гьюзи Т. От символа к таинству // Современное католическое богословие. Хрестоматия / Под ред. М. Хейза, Л. Джирона. М., 2007. С. 498–510.

28. Лорц Й. История Церкви. М., 1999. Т. 2. С. 510.

29. Малков П.Ю. Введение в Литургическое Предание. Таинства Православной Церкви. М., 2006. С. 177–178; Чин мессы. Пессано, 1993. С. 46–58; Катехизис Католической Церкви. С. 327.

30. Шмеман А., прот. Евхаристия. Таинство Царства. М., 2006. С. 280.

Опасность «выхолащивания» и формализации Таинств Церкви в западной литургической практике отмечают и современные католические богословы. Так, по мнению А. Каванаха, «наиболее серьезную опасность представляет скорость, с которой приходская литургия приобретает черты “службы для среднего класса”, создающей новую узконаправленную элитарность… Процветает индивидуализм, литургия рискует превратиться в некую забаву узкого круга ее отправителей». Д. Мартос констатирует, что в литургические Таинства и иные благочестивые практики Церкви проник «магический подход» (см.: Каванах А. Литургия (sacrosanctum consilium); Мартос М. Развитие католических Таинств. Современное католическое богословие. С. 518, 555).

31. Формированию учения о спасении на Западе исторически предшествовал спор о свободе воли и благодати, противоположные подходы к пониманию которых были высказаны в пелагианской ереси и в богословии Блаженного Августина.

Учение Пелагия выражалось в отрицании первородного греха и в признании опорой нравственного развития христианина его свободной воли, которая изначально нейтральна и может быть обращена как к доброму, так и ко злому. Особенно противоречащими православной догматике выглядят такие положения учения Пелагия, как отрицание рождения человека в первородном грехе и с удобопреклонностью к личному греху; смертности человека как следствия грехопадения, а также неверное понимание благодати Божией, понятие которой у Пелагия смешано с общими и внешними дарами Божиими и действием Его Промысла. Для спасения он считал достаточными так называемой естественной благодати и ветхозаветного закона.

Последователи Пелагия признавали необходимость действия Св. Духа как особой силы, но в ограниченных пределах. Пелагианство было осуждено в V в. определениями Карфагенского собора.

Такое понимание спасения Западная Церковь последовательно демонстрировала с древних времен. Так, 4-м каноном II Оранжского собора 529 г. было установлено: «Если кто полагает, что Бог ждет нашей воли на то, чтобы очистить нас от греха, и если не признает, что сама эта воля к очищению есть следствие вмешательства и действия Святого Духа в нас, то он противоречит Самому Святому Духу». Декрет об оправдании Тридентского собора 1547 г. гласил: «Начало оправдания у взрослых следует искать в предваряющей благодати Божией через Иисуса Христа, то есть исходящий от Него призыв, обращенный к ним безо всякой их предварительной заслуги… Так Бог касается сердца человека озарением Святого Духа; сам человек, получая это вдохновение, которое он может также и отвергнуть, отнюдь не бездеятелен; однако без Божественной благодати он остается неспособным своей собственной волей устремиться к этому состоянию праведности перед Богом» (Христианское вероучение. Догматические тексты учительства Церкви III-ХХ вв. С. 331–333). Концептуальная критика пелагианской ереси содержалась также в сборнике “Indiculus”, изданном около 435–442 гг. (там же. С. 333–338).