Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Зарождение русофобии в Америке во многом напоминает аналогичные процессы в Великобритании. Союз против общего врага — когда-то наполеоновской Франции, затем гитлеровской Германии — вскоре после одержанной победы превратился в непримиримое противостояние. Подобно Великобритании после 1815 года, Соединенные Штаты внезапно и ожесточенно ополчились против России в 1945 году. В сущности, в тот период страны находились в равном положении: США и Россия вышли из Второй мировой войны победителями, но в нагрузку к этой победе каждая из стран получила «брата по оружию», который в один прекрасный день оказался слишком могучим и от того неудобным союзником. Поэтому вполне ожидаемой была если не открытая борьба между ними, то, по крайней мере, политика сдерживания[303].

До 1945 года у американцев не было серьезных претензий к России. Она без особых колебаний уступила им Аляску в 1867 году, и за всю историю до Второй мировой войны США могли упрекнуть Россию разве что в еврейских погромах 1880–1905 годов. Но в эпоху ярого антисемитизма, охватившего Европу, включая республиканскую Францию и викторианскую Англию, в качестве повода для открытой вражды этого было недостаточно. Во время русской революции американцы надеялись, что Россия вслед за ними будет развивать либеральную демократию. США были уверены, что русские, истерзанные мировой войной, последуют по американскому пути. Однако русские пошли за большевиками. Но даже когда Россия после 1919 года в очередной раз оказалась в политической изоляции, США не видели оснований ни для ненависти, ни для военных действий.

Попробуем разобраться, почему дружба Америки и России в начале сороковых годов XX века резко превратилась в открытую ожесточенную вражду[304].

В конце 1880-х годов Соединенные Штаты оказались в том же положении, что и Германия. Они только что достигли территориального единства. В 1840–1850 годах были захвачены все мексиканские территории между Техасом и Калифорнией, затем началось невиданное по своей жестокости завоевание Запада. Когда бесплатного привозного рабского труда стало уже недостаточно, США начали истребление коренного населения Великих равнин, а уцелевших индейцев загнали в резервации[305]. Благодаря этой, как сказали бы в наши дни, этнической чистке американские территории были очищены от мексиканцев и других краснокожих, чья культура шла вразрез с либертарианским индивидуализмом и потребностями торжествующего капитализма в молодом государстве.

В начале 1880-х годов американцам стало тесно в их новых границах. В 1885 году Джосайя Стронг опубликовал книгу «Наша страна» («Our Country»), которая пользовалась огромным успехом. В ней он объяснил, что англосаксы должны одарить планету такими благами, как демократия, протестантизм и свободное предпринимательство. В 1890 году историк и политический теоретик Фредерик Джексон Тёрнер в полном соответствии с духом эпохи заявил, что закрытие «фронтира»[306] на Западе приведет к обострению стачечного движения и социальной напряженности. Без предохранительного клапана — возможности покидать города и колонизировать бескрайние просторы на западе — американское общество со временем уподобится бурлящему котлу европейских стран.

Соединенные Штаты, подобно Германии в тот же период, устремились на поиски заморских территорий. Центральная Америка и острова Карибского моря превратились в эксклюзивные охотничьи угодья. В 1890 году США захватили острова Мидуэй, затем Гавайский архипелаг, который, вопреки желанию его обитателей, в 1898 году присоединили к своему союзу. В том же году, под предлогом освободительной войны с Испанией, затеянной империалистическим лобби, которое возглавляли Уильям Рэндольф Херст[307] и будущий президент Теодор Рузвельт, тогдашний заместитель министра ВМС, США подчинили Пуэрто-Рико и распространили свой протекторат на Кубу, Филиппины и, наконец, Панаму, занимавшую жизненно важное положение для развития торговли в Тихоокеанском регионе. Панама, Гавайи и Филиппины — США обеспечили себе все необходимые звенья в цепи расширения морского владычества и процветания торговли с Азией.

Гавайи и Филиппины: Соединенные Штаты устремляются на завоевание океанских просторов

В отличие от Германии, США со всех сторон окружены водой. Поэтому им нужна была не столько сухопутная армия, сколько сильный флот по образцу английского, который обеспечил бы власть на море. Недаром их главным военным теоретиком и стратегом стал моряк, адмирал Альфред Мэхэн. Именно он сформулировал американскую военно-морскую доктрину и обосновал захватническую политику Соединенных Штатов. Его книга «Влияние морской силы на историю. 1660–1783» («The Influence of Sea Power upon History, 1660–1783»), изданная в 1890 году, стала самым значительным трудом своего времени в области военной стратегии и зарубежной политики.