Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Подставила ей Белоснежна свою голову, а старуха воткнула ей гребень в волосы, и яд растекся по жилам, и упала Белоснежна, как подкошенная.

— Так-то оно лучше, умри, красотка! — воскликнула старуха, грозя клюкой. Повернулась и исчезла.

По счастью, дело к вечеру было, и гномы вскоре вернулись домой. Увидели они Белоснежну, подняли, нашли гребень отравленный, вынули из волос — и дева тотчас ожила и рассказала, как все было. И снова наказали ей гномы никому дверь не отворять и в окошко не выглядывать. И Белоснежна поцеловала Шагом-Маршала Жукоффа и Сибирского Храпуна в благодарность за то, что спасли ее от верной смерти.

А королева, вернувшись к себе во дворец, вскоре стала Великой Президентшей, и пришла к своему зеркалу, и спросила:

Я ль на свете всех милее?..

А зеркало опять за свое:

…С гномами, в простой избе
Та, что не чета тебе.

Королева аж затряслась от злости и ушла в самую дальнюю, потайную комнату своего дворца, и стала колдовать. И взяла она яблоко, наливное да румяное, да такое аппетитное, что хоть у кого слюнки потекут. И напоила его ядом, который хоть кого сразит наповал. Потом королева нарядилась торговкой, наполнила корзину спелыми фруктами и сладчайшими словами о свободе, демократии, рыночной экономике и правовом обществе и отправилась в лес. Придя к избушке гномов, она постучала в дверь. Белоснежна высунула голову в окошко и говорит:

— Не могу я открыть вам, бабушка: гномы не велят.

— Да и не открывай, не надо. Я в другом месте продам свои волшебные яблочки. А тебе на вот гостинец.

— Нельзя, — говорит Белоснежна, — мне запрещено принимать гостинцы.

— Неужто яда боишься? — усмехнулась старуха. — Ну, так и быть, давай пополам разломим: тебе красную половинку, мне белую.

А яблоко это было так искусно обработано, что только красная половинка и была отравлена.

И очень Белоснежне захотелось этого яблочка отведать. Видит она, старуха ест свою половинку и ничего ей не делается. Не удержалась, протянула руку, взяла другую половинку, красную, ядом напоенную. И едва откусила кусочек, как упала замертво. А старуха посмотрела на нее злобным взглядом и процедила:

— Ну вот, ты, что бела как снег, румяна как алая кровь и чернокудра как смоль, пробил твой час, на этот раз гномы тебе не помогут.

Вернулась королева домой — и сразу к своему зеркалу. И то сказало:

Ты прекрасна, спору нет.
Ты не свете всех милее,
Всех румяней и белее.

И королева наконец успокоилась — насколько может успокоиться злое и завистливое сердце.

А гномы к ночи пришли домой и нашли Белоснежну бездыханной. Подняли ее, стали искать, где яд скрывается: расшнуровали платье, распустили и расчесали волосы, омыли ее водой и вином — ничего не подействовало: дева была мертва. Тогда гномы положили ее во гроб, сели в круг и плакали три дня. Потом они решили ее похоронить, но она была так свежа, так румяна, точно заснула ненадолго, — и гномы передумали. И сделали они ей гроб хрустальный, сквозь который ее было хорошо видно, и написали на нем золотыми буквами ее имя, и еще, что она королевская дочь и православная принцесса. И подняли этот гроб на гору, и приставили к нему бессменный караул: Путина-Ворчуна, дабы охранял ее. И птицы тоже прилетели оплакать юную принцессу: сначала сова, за ней ворона и, наконец, голубка.

А Белоснежна спала в гробу и ничуть не побледнела: все так же белоснежна была ее кожа, все так же пылали алым румянцем щеки и по-прежнему черными кольцами вились кудри. И случилось так, что один королевич заплутал в лесу и попросился на ночлег к гномам. А звали его Чарльз Уинстон Брандт, принц Рузвельт[425]. Увидел он хрустальный гроб на горе, и прекрасную принцессу в нем, и надпись золотыми буквами, и сказал гномам:

— Отдайте мне этот гроб, просите за него, что только пожелаете.

— Не отдадим мы тебе его и за все золото мира, — отвечали гномы.

— Отдайте, — взмолился королевич, — я жить не смогу, если не буду видеть прекрасную принцессу. Я буду считать ее своей нареченной.

И услышав такие речи, добрые гномы сжалились над королевичем и отдали ему гроб. И вот Чарльз Уинстон Брандт, принц Рузвельт прислал слуг и велел им нести гроб. Но — надо же такому случиться — слуги споткнулись о корягу, и от толчка кусок отравленного яблока выскочил из горла принцессы, и дева вдруг ожила. Она открыла глаза, подняла крышку гроба и села.

— Боже правый, — воскликнула она, — где я?

— Не пугайся, я с тобой, — отвечал ей прекрасный Чарльз Уинстон Брандт, принц Рузвельт.

Он рассказал ей, что произошло. А потом добавил:

— Я люблю тебя больше всего на свете. Поехали со мной во дворец моего отца.

Белоснежна улыбнулась принцу и последовала за ним в его замок, а вскоре и свадьбу сыграли, со всеми торжествами, причитающимися отпрыскам королевской крови.

Злую мачеху тоже пригласили на пир. Она надела самый пышный свой туалет и подошла к зеркалу: