Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье

Новизна, исходившая из "Сада", заключалась, следовательно, именно в его просветительском духе: в нем не было чистого интеллектуализма, он звал к жизни непривычной. Как верно замечено современными исследователями, в Эпикуре было нечто от пророка или святого, но в светском духе. "Сад" был центром обучения миссионеров, центром интенсивной пропаганды. Насколько широко распространилось это течение еще при жизни основателя подтверждает ряд сохранившихся фрагментов. Нам известны письма "друзьям из Лампсака", "друзьям в Египте", "в Азии", "друзьям-философам из Митилены" и даже на Востоке. Эпикур напоминает нам предшественника святого Павла. Ясно, что сходство здесь лишь по типу деятельности; ведь вера Эпикура отрицает любую форму трансценденции; она в корне земная, в модусе "физиса", естественного. Метафизические выводы "второй навигации" Платона отвергнуты и забыты, как, впрочем, и аристотелевские завоевания.

Эпикурейский канон

Эпикур принимает ксенократовское деление философии на три части: логику, физику и этику. Первая изучает каноны, согласно которым мы познаем истину, вторая — строение реальности, третья — цель человека, счастье и способы его достижения. Первая и вторая реализуются только в функции третьей.

Платон полагал, что чувство смущает душу и отсекает ее от бытия. Эпикур переворачивает эту позицию, считая, что именно чувство схватывает бытие безошибочным образом. Чувства не ошибаются. Если бы чувство хоть раз обмануло, ссылается на Эпикура Цицерон, не было бы возможности верить ни одному из них. В этом смысле ощущения суть посланники истины. Аргументы Эпикура следующие. Во- первых, ощущения суть аффекты, значит, они пассивны, т.е. производны от чего-то, что они адекватно отражают. Во-вторых, ощущения объективны и истинны, что гарантировано той же атомистической структурой бытия. От вещей истекают комплексы атомов, образующих образы, или подобия, которые в точности воспроизводятся нашими чувствами путем проникновения в нас этих образов, simulacra. Ощущения регистрируют эти образы, как они есть, а также те, что ошибочно называются иллюзиями, ибо это различные формы проявления объекта, в зависимости от места и дистанции от нас; ясно, что объект вблизи нас будет отличаться от того, что вдали; это обстоятельство, в котором иные видят доказательство обманчивости чувств, на деле свидетельствует об обратном. Наконец, в-третьих, ощущения, в силу своей нерациональности, не способны отнять или прибавить нечто от себя, а значит, они объективны.

В качестве второго "критерия" истины Эпикур полагает так называемый "пролепсис" (prolepsis), т. е. некие отпечатки чувственных впечатлений, остающихся в памяти в качестве резервов, выполняющих функцию предвосхищения будущего опыта. "Пролепсис" суть ментальные представления вещей, "память о том, что часто представляется извне". Мы способны предвосхищать события, но лишь в той мере, в какой это позволяет прошедший опыт, можем догадываться о характере вещей и тогда, когда они не предстоят перед нами, но в рамках уже имеющегося чувственного опыта. "Имена" суть "естественные" выражения этих "пролепсисов", образующихся в результате первоначального действия вещей на нас.

Третий критерий истины Эпикур находит в чувствах "наслаждения" и "страдания". Эти аффекты объективны по тем же соображениям, что и ощущения. Однако они еще более существенны, ибо, помимо того что позволяют распознавать и отделять истинное от ложного, бытие от небытия, они образуют аксиологический критерий, благодаря которому возможно опознание блага и отделение его от зла, а значит, это критерий выбора, т. е. правило действия.

Ощущения, "пролепсис" и чувства удовольствия и страдания имеют одну общую характеристику, что гарантирует их ценность и истинность, — это непосредственная очевидность. Покуда мы способны останавливаться перед очевидностью, признавая за ней истину,— не ошибемся, ведь очевидность всегда есть прямое воздействие на нас реальности. Очевидно, в узком смысле слова, — это все непосредственное (чувства и предчувствия). Но поскольку процесс мышления не в состоянии зафиксировать непосредственное, будучи операцией опосредования, то отсюда рождается мнение, а с ним рождается возможность ошибки. И если все очевидное верно, то все опосредованное, т. е. мнения, бывает иногда истинным, иногда ложным.

Верными Эпикур полагает мнения, которые: 1) получают подтверждение в опыте и в сфере очевидного; 2) не получают опровержения со стороны опыта и очевидного; 3) не получают пробной аттестации. Надо заметить, что очевидность здесь выступает базовым параметром, но в любом случае очевидность эта только эмпирическая, т. е. такая, какой она представляется чувствам, но не разуму. Здесь как нельзя лучше заметны тяжелые последствия сенситивного эпикурейского канона.