Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье

В действительности его сограждане избежали этой участи, и далеко не все его ученики оказались в состоянии продолжить дело своего учителя, вызывая на экзамен жизни ближних, опровергая фальшивые мнения. Было, однако, много бесстрашных попыток разрушить схемы традиционной морали, за которые цеплялись обвинители Сократа. Верно также и то, что ни один философ ни до Сократа, ни после него не имел столько непосредственных учеников и такого многообразия ориентации мысли, тех, кто находился под его влиянием.

Диоген Лаэртский в своей книге "Жизнеописания философов" среди друзей Сократа называет имена: Ксенофонта, Эсхина, Антисфена, Аристотеля, Евклида, Федона и, конечно, Платона как наиболее выдающегося. Если исключить Ксенофонта и Эсхина, которые не были собственно философами (первый скорее — историк, второй — литератор), другие пятеро — основатели философских школ. Вклад каждого из пяти различен, уже древние четко отделяли Платона от других учеников Сократа. Легенда рассказывает, что однажды Сократ увидел во сне у себя на коленях маленького лебедя, который вдруг расправил крылья, полетел и запел сладостным голосом; на следующий день ему представили Платона как нового ученика, и Сократ сказал, что именно Платон был тем маленьким лебедем.

Антисфен и прелюдия кинизма

Антисфен, живший на стыке V и VI в. до н. э., выделяется среди младших сократиков. Обучившись вначале у софистов, он стал учеником Сократа уже в зрелом возрасте. Ему приписывают множество сочинений, но до нас дошли лишь фрагменты.

Антисфена привлекала необычайная мощь сократовской практической морали; принципы самодостаточности, самообладания, равенства самому себе, силы духа, выносливости среди любых испытаний, самоограничение до минимума; в этом он отличался от Платона с его логико-метафизическими исследованиями, также воплощавшими идеи Сократа.

Логика Антисфена достаточно упрощенна. В самих вещах, нас окружающих, по Антисфену, нет никаких дефиниций. Мы познаем все через ощущения и описываем их через аналогии. Для сложных вещей нет другого способа определения, как описание простых элементов, из которых они образованы. Задача обучения — в исследовании имен, т.е. в лингвистическом познании. По поводу любой вещи можно лишь утверждать ее имя собственное (например, человек есть человек), а значит, формулировать можно лишь тавтологические суждения (тождественность тождественного).

Способность самодостаточности (независимость от вещей и от людей, принцип "ни в чем не нуждаться"), к которой призывал Сократ, доведена Антисфеном до экстремума, а идеал "автаркии" (самовластия, самодостаточности) становится целью его философствования.

Радикализируется также сократовский принцип самообладания как способности доминировать и повелевать своими страданиями и наслаждениями. Удовольствие, по Сократу, само по себе не есть ни благо, ни зло. Для Антисфена оно — безусловное зло, от коего следует бежать что есть сил. Вот дословные выражения Антисфена: Лучше сойти с ума, чем испытать наслаждение", "Если б мне довелось узреть в своих объятиях Афродиту, я продырявил бы ее".

Антисфен сражается с общепринятыми иллюзиями, которые созданы обществом, чтобы отнять свободу и упрочить цепи рабства, приходит к утверждению, что "недостаток доблести и славы и есть благо".

Мудрец должен жить не по законам города, но "по законам добродетели", и должен отдавать себе отчет в том, что много богов — "по закону" города, но "по природе" бог один.

Очевидно, что этика Антисфена требует от человека непрекращающегося усилия над собой, подавления импульсов к наслаждению, отказа от комфорта и роскоши, бегства от славы, непременного условия оставаться в оппозиции к принятым законам. Это напряженное усилие и указывает на благо и тесно связано с добродетелью. Подчеркивая это обстоятельство, высокий смысл понятия сверхусилия (часто по-гречески оно звучало как ponos), школа Антисфена особенно почитала Геракла и его легендарные подвиги. Это также означало решительный разрыв с общественным образом жизни, ибо высшим достоинством и ценностью объявлялось то, от чего все шарахались.

Таким образом, завещание Сократа Антисфен модифицировал в духе аполитичного индивидуализма. Мало заботясь о том, чтобы понравиться элите, он общался без стеснения с преступниками. А тем, кто выговаривал ему по этому поводу, он отвечал: "И медики общаются с больными, но ведь не перенимают у них лихорадку".

Антисфен основал свою школу в гимнасии Киносарга (что значит "резвые собаки"), отсюда — "киники". Другие источники называют Антисфена "чистым псом". Диоген Синопский, при коем наблюдаем расцвет кинизма, называл себя "собака Диоген". Но окончательные выводы о природе и значении кинизма у нас впереди.

Аристипп и школа киренаиков