Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. От романтизма до наших дней

В перспективе реализма написан первый том «Философских записок» Патнэма — «Математика, материя и геометрия». Реальность, делающая истинными или ложными наши утверждения, не зависит от нашего ума. Априорных истин, в отличие от предметов, электронов, генов, нет в реальности. Евклидова геометрия есть геометрия конечного пространства, как эмпирическая теория она синтетична. Поэтому математическое знание как поддающееся корректировке Патнэм называет квазиэмпирическим. Во втором томе «Философских записок», озаглавленном «Разум, язык и реальность», мы находим обоснование эмпирического реализма, позиции, которая в силу своей укорененности сама приобрела статус неопровержимого факта.

10.3. От перспективы внешней к перспективе внутренней

Книгу «Смысл и моральные науки» (1978) Патнэм начинает с критики метафизического реализма Теория, рассматривающая мир независимо от познающего разума, может, пишет он, и сохраняет мир, но платит за это возможностью понять, каков же он. В действительности, когда мы говорим о мире, то трактуем его внутри наших теорий. Если мы говорим об электронах, это значит, что мы освоились с теорией и версией мира, внутри которой есть объекты, называемые электронами. Такой реализм, в противовес метафизическому, Патнэм именует внутренним. Эта перспектива, открытая Кантом, была продолжена Пирсом, Витгенштейном, в наше время — Н. Гудменом и М. Дюммэ.

Внешняя перспектива (с точки зрения «Господнего всевидящего ока») характерна для метафизического реализма. «Интерналистская» перспектива предполагает осмысленным вопрос, из чего состоит мир, только внутри определенной теории и данного описания. Многие философы-интерналисты полагают истинной более чем одну теорию. Интернализм не отрицает, что «опытные ингредиенты конкурируют в познании, однако он отрицает, что есть ингредиенты помимо тех, что смоделированы концептуальным образом, или что есть ингредиенты, которые можно интерпретировать, не делая концептуального выбора». Однако даже если чувственные ингредиенты в качестве основы нашего познания концептуально заражены, это все же лучше, чем ничего.

10.4. Внутренний реализм

В третьем томе «Философских записок» («Разум и реализм») речь идет о преимущественно технических аспектах. Из краха наивного метафизического реализма, полагает Патнэм, не следует делать далеко идущих выводов. «Стулья, столы, кубики льда, электроны, пространственно-временные соотношения, числа, люди, угрожающие миру на земле, моменты прекрасного и трансцендентного и многое другое — все это продолжает существовать. Специфическая задача внутреннего реализма (а не Реализма с большой буквы) состоит в том, чтобы осмыслить каждое новое научное открытие и защитить реализм здравого смысла от абсурдности и антиномий.

Как непрерывное углубление в механизм познания внутренний реализм не совместим с концептуальным релятивизмом. Чтобы пояснить эту метафору, Патнэм применяет метафору кондитерской формы для выпечки тортов. Неконцептуальные вещи суть тесто, а наш понятийный вклад в познание вещей можно уподобить формам. Глядя на торты разной формы и различного оформления, нельзя сказать, что только один из них, поданный на стол и разрезанный по числу гостей, является реальным. Несовпадающие между собой разные версии мира, пространства и времени, частиц и полей, в силу указанного выше обстоятельства, не следует унифицировать. «Каковы реальные объекты?» — на этот вопрос нельзя ответить независимо от концептуального выбора.

10.5. Концептуальная относительность

Концептуальная относительность не равна радикальному культурному релятивизму. Наши понятия, конечно, культурно обусловлены, все же отсюда не следует вывод, что в них все от культуры. Самообман, что идея, как ахиллесова пята, существует в самом мире. Если что и исчезло во внутреннем реализме, так это понятие вещи в себе и абсолютные категории. В духе Канта Патнэм делает реализм инструментом организации опыта. «Есть внешние факты, — пишет американский философ, — и мы можем сказать, каковы они. Но мы не в состоянии сказать, каковы они вне концептуального выбора». О фактах, несозданных нами, мы сможем что-то сказать только после того, как найдем язык, соответствующий способ выражения и некую концептуальную схему. Говорить о «фактах», не понимая, на каком языке мы говорим, значит говорить ни о чем. Слова «факт» нет в Реальности в себе, как нет слов «объект» или «существует». Отвергнув мир сам по себе, Патнэм оказался в компании Дэвидсона (с его тезисом о невозможности отделить «схему» от «содержания»), Гудмена (автора тезиса о неотделимости понятия «мира» от его «версии») и Куайна (выдвинувшего тезис онтологической относительности).

10.6. Земля и её близнец