Западная война (СИ)

Он столько говорил о том, что «Империя превыше всего!», что и сам в это поверил. Не зря же говорят, что если долго кого — то называть свиньей, то он рано или поздно захрюкает. Николай слишком свыкся с этой фразой… с этой идеей… Он растворился в собственной идее и стал ее рабом. Хотя рабом ли? Большой вопрос, на самом деле, как эту ситуацию называть. Если подумать, то эта самая Империя и была его настоящим, истинным ребенком. Не было во всем мире ничего, ради чего он пожертвовал стольким. Время, силы, эмоции, ресурсы… все… он вкладывал в свое детище все… вообще ВСЕ! Даже детей своих биологических рассматривал только и исключительно в интересах благополучия своего настоящего дитя.

А тут, когда ему рассказывали с документальными подтверждениями, о похождениях Ярослава и в какой — то мере Святополка, он вдруг понял, что его Империя может умереть. Вот так вот взять и сдохнуть по мановению руки. Да, конечно, когда — нибудь все умирает. Но не так же быстро? Просчитать сценарий, который задумали англичане оказалось несложно. Это был бы конец всего. Могущественный и вполне самодостаточный конгломерат Евроазиатской Империи раскололся бы и погряз в пучине кровавых разборок.

«Все под небесами!»

Этот девиз Николай Александрович, под соусом наследия Цинь Ши Хуан — ди, старался внедрить на всем просторе своей Империи. Да, конечно, он знал, что в китайской традиции это высказывает звучит диковато, потому что «Под небесами» может быть только срединное царство. Но он подавал свою идею под соусом начала новых времен. Что, дескать, пришло время расширять Тэнся до новых пределов, дабы в обновленном Срединном царстве снова был покой и порядок, как некогда поступил Ин Чжэн[1]. И что же? Неужели тень этого могущественного человека прошлого настигнет его, поделившись судьбой? Неужели его Империя умрет вместе с ним[2]?

В приемной послышался какой — то шум. Крики. Возня. Несколько ударов.

Николай Александрович уставился куда — то в пустоту перед собой. В какую — то несуществующую точку. Он прекрасно представлял то, что происходило там, за стеной. Кто туда вошел. Как им навстречу вышли отборные бойцы лейб — конвоя, а их боевые товарищи зашли со спины заговорщикам, окружая и не давая им никаких шансов. Как проходил сценарий «беседы». Как их «вяжут» и обыскивают… И как в своей комнате плачет и молиться Клеопатра, потрясенная заговором по — своему, по — женски…

Наконец затихли.

Стук в дверь.

— Ваше Императорское Величество, разрешите? — Спросил командир тех, кто руководил этим участком операции.

— Входите, — громко произнес Николай Александрович и невольно стиснул рукоятку легкого автоматического карабина, лежавшего у него на столе. Опытная модель. Чрезвычайно опасная на такой дистанции.

Дверь открылась, и бойцы лейб — конвоя начали вводить задержанных, жестко и довольно грубо фиксируя их. Быстро. Все помятые. Лица кое — кого с кровоподтеками — видно, что усмиряли их прикладом, без какого — либо пиетета. Ярослав, кстати, чистенький. Просто бледный, но следов сопротивления нет.

«Пожалели или сам не дергался?»

Император встал. Подошел к первому субъекту. Девица. Развращенная и избалованная особа. Редкая тварь, упивавшаяся своей безнаказанностью. Как — никак любовница самого наследника престола. Хотя удалось вскрыть по меньшей мере два десятка жутких, просто кошмарных смертей замученных ею людей. Очень уж она любила извращенный садизм. Как только на нее вышли, сразу всплыли попавшие под сукно дела и фотографии тех изуродованных трупов… молодых девушек и юношей, смерть и боль которых доставили ей сексуальное удовольствие. Ярослав, судя по всему, в этом не участвовал, но покрывал свою любовницу и не осуждал.

Или участвовал?

Николай Александрович, скосился на сына и увидел на его пальце кольцо. Такое, неприглядное на первый взгляд. Когда он его впервые заметил, то поинтересовался — откуда. Тот сказал, что это был подарок любовницы. Этакое баловство. В одном из дел, что достали из — под сукна, это кольцо тоже фигурировало. Не в виде фото, нет, но с достаточно точным описанием. Оно, со слов матери одной из замученных девушек, было обручальным подарком ее дочери… и оно пропало…

Ярослав, заметив этот взгляд отца, вздрогнул, побледнел еще пуще прежнего, и невольно отвел руку за спину, скрывая кольцо с глаз.

— Знал? — Хрипло спросил Николай Александрович.

Тот промолчал, выглядя совершенно оцепеневшим. Император перевел взгляд на его любовницу. О! Это был огонь! Покорность и вызов. Страх и вожделение. Красивая. Смазливая. Воплощенное желание. Она видимо истолковала этот внимательный взгляд по — своему и пошло улыбнулась, выразительно проведя языком по губам. Явно приглашая монарха поразвлечься.

Секунда.

Николай Александрович спокойно достал кинжал из ножен, что висели у него на поясе. И просто, без замаха, ударил им ей в живот. А потом сильным движением повел клинок вверх, до грудной клетки[3].