Западня

Сержант Фланаган был опытным солдатом и, наверное, самым трезвым человеком в отряде, поскольку вино на кухне Созы тоже лилось рекой, и драгуны, ожидая командира, вовсю наслаждались им — ситуация, подобные которой редко возникали во время этой кампании. Его беспокойство стало усиливаться, он знал полуостров еще со дней похода сэра Джона Мура[12] и, как любой другой, отлично понимал, что собой представляют крестьяне Португалии, помня о дикой жестокости, на которую они были способны. Сержант не раз оказывался очевидцем последствий жуткой участи, постигшей французских солдат отступавшей армии Сульта, и мог себе представить, каким страшным мукам их подвергли кровожадные обитатели этих удаленных горных районов, в руки которых они имели несчастье попасть. Он знал, что такие зверства творились не только в отношении французов, многие из этих темных крестьян были не в состоянии отличить захватчика от защитника — все чужеземцы были для них врагами. Ну а те, что все же делали такое различие, смотрели и на французов, и на англичан с почти одинаковой ненавистью.

В то время как войска императора воевали, основываясь на принципе, что армия должна сама кормиться в занимаемой стране, согласно британскому закону, все, что реквизировалось, подлежало оплате, и, несмотря на все трудности, Веллингтон с чрезвычайной строгостью следил за его соблюдением, сурово карая всех, кто этот закон нарушал. Тем не менее нарушения продолжались, люди то и дело срывались, причем часто, следует сказать, под давлением обстоятельств, в возникновении которых были виноваты сами португальцы, случались и грабежи и насилия, вызывающие слепое озлобление, выливающееся в последствия, порой столь же ужасные для освободителей-англичан, как и для агрессоров-французов. К тому же португальским правительством недавно был принят указ о милиции — на нем настоял Веллингтон, — который лег бременем на плечи крестьян, вызвав у них сильное раздражение, вымещавшееся на попадавших к ним случайных британских солдатах.

Зная все это, сержант был не слишком доволен перспективой ночной прогулки в глубь гор, где в любой момент, как ему казалось, они могли заблудиться. Их было только двенадцать человек, и он счел неразумным ехать через горы, чтобы догнать обремененный стадом, медленно движущийся большой отряд. Так они его не догонят, а перегонят. Но, не смея возражать лейтенанту, он молчал, с тревогой уповая на лучшее. В деревушке мистер Батлер остановился у винной лавки и несколько раз громко повторил: «Тавора?» — с подчеркнуто вопросительной интонацией. Виноторговец объяснил жестами, сопровождаемыми быстрой и совершенно непонятной речью, что им нужно ехать прямо, и они продолжили свой путь по той же самой тропинке. Миль через пять-шесть тропинка пошла под уклон, ведя на равнину, где виднелись мерцающие огоньки, обозначающие небольшой городок. Драгуны быстро спустились вниз и в предместье нагнали запряженную волами запоздалую телегу, скрип несмазанных осей которой наполнял окрестные холмы заунывным эхом.

Молодая женщина, шагающая босиком рядом с ней, на вопрос мистера Батлера: «Тавора ли это?» — он, как обычно, повторил несколько раз это слово с вопросительной интонацией, — ответила явно утвердительно, хотя и крайне многословно. Некоторое время они шли рядом.

— Convento Dominicano?[13] — был его следующий вопрос.

Женщина указала стрекалом[14] на массивное темное здание возле маленькой церкви, стоящей на другом конце площади, куда они как раз въехали. Через минуту сержант, выполняя приказ мистера Батлера, уже стучал в окованную железом дверь монастыря. Они подождали некоторое время, но никто не вышел на стук, даже не засветилось ни одно окно. Сержант снова постучал, сильнее, чем прежде. Наконец послышалось слабое шарканье, в двери открылось окошко, из-за решетки которого пробился тусклый бледно-желтый свет, и дрожащий старческий голос спросил, кто стучит.

— Британские солдаты, — ответил лейтенант по-португальски. — Открывайте!

После раздавшегося в ответ слабого восклицания, видимо, означавшего отказ, окошко с лязгом закрылось. Шаркающие шаги удалились, и опять воцарилась тишина.

— Что за черт! — выругался мистер Батлер.

Пьяные, как и глупцы, подвержены излишней подозрительности.

— Какого дьявола они тут замышляют, если боятся впустить солдат английского короля? Постучи-ка еще, Фланаган. Громче, сержант! — Сержант стал бить в дверь прикладом своего карабина, удары возвращались назад гулким эхом и больше ни звука, можно было подумать, что они ломились в склеп.

Мистер Батлер начал терять терпение.

— Сдается мне, мы заехали в гнездо измены. Гнездо измены! — ему явно понравилось такое определение. — Вот что это. Ломайте дверь, — распорядился он.

— Но, сэр, — набравшись отчаянной смелости, попытался возразить сержант.

— Ломайте дверь, — повторил мистер Батлер. — Давайте-ка посмотрим, что там эти монахи не хотят показывать британским солдатам. По-моему, они прячут еще кое-что, кроме вина.