Западня

Дизайнерская лампа из металла и пластика заливает помещение холодным светом. Ни телевизора, ни книжных полок, ни комнатных растений. Только кожа, стекло и бетон. Дизайнерская мебель, два кожаных кресла, стеклянный столик и абстрактные полотна в синих и черных тонах. Легкий запах сигаретного дыма. В дальнем конце – открытая, без стен, зона кухни. За стеклами в темноте угадывается балкон.

– Прошу, – говорит Ленцен, прерывая мои мысли. Он указывает на кресло. – Садитесь.

– Вам следует знать, кое-кому известно, что я здесь, – говорю я.

Собственно, это мой единственный козырь.

– Если я не объявлюсь, сюда приедут искать меня.

Холодные глаза Ленцена чуть сужаются. Он понимающе кивает.

Сажусь в предложенное мне кресло. Ленцен садится в другое, напротив. Нас разделяет только маленький стеклянный журнальный столик.

– Что-нибудь выпьете? – спрашивает Ленцен.

Похоже, он уверен, что я безоружна. Еще бы, он же собственноручно выбросил мой пистолет в Штарнбергское озеро.

– Спасибо, нет.

На этот раз я не позволю ему увести разговор в сторону.

– Вы, похоже, не удивлены моим появлением, – говорю я.

– Нет.

– Откуда вы знали, что я приду?

– Чувствовал, что на самом деле вы не так уж и больны. Скорее, делаете вид, – говорит он.

Вытряхивает сигарету из пачки, которая лежит на стеклянном столике, прикуривает. Спрашивает меня:

– Хотите?

– Вообще-то я не курю.

– Но главная героиня вашей книги курит, – говорит Ленцен и кладет пачку и зажигалку на середину столика.

Киваю. Беру сигарету. Закуриваю. Молча курим. Перемирие продолжительностью в сигарету мы используем для размышлений перед решительной схваткой. Докуриваю свою почти до фильтра, гашу в массивной пепельнице. Во всеоружии, чтобы добыть ответы на свои вопросы.

Не знаю почему, но у меня такое чувство, что сейчас я получу ответы от Ленцена, игрушки закончились.

– Скажите мне правду, – требую я.

Ленцен не смотрит на меня, сосредоточенно уставившись в некую точку на полу.

– Где вы были двадцать третьего августа две тысячи второго года?

– Вы знаете, где я был.

Он поднимает взгляд, мы смотрим друг другу в глаза, как тогда. Естественно, я знаю. Как только я могла сомневаться?

– Откуда вы узнали об Анне Михаэлис?

– Опять за старое? Снова эти глупые вопросы?

К горлу подкатывает комок.

– Вы знали Анну, – говорю я.

Он издает протяжный стон, знакомый мне вариант его безрадостного смеха.

– Я любил Анну, – говорит он. – А насчет того, «знал» ли я ее, – скажу честно, не имею не малейшего понятия. Но скорее – нет.

Он шмыгает носом. Лицо его кривится. Откидывается на спинку кресла, начинает вращать головой, так что слышно, как похрустывают позвонки. Закуривает сигарету. Пальцы дрожат. Совсем чуть-чуть, чуть-чуть. Пытаюсь переварить услышанное.

В ушах звучит голос Юлиана: «На почве личных отношений. Столько ярости, столько ножевых ран – все указывает на преступление на почве личных отношений». И мой голос: «Но у Анны никого не было. Я это точно знаю».

Ах, Линда, Линда.

– Вы были… – Мне трудно это выговорить, как будто я собираюсь сказать что-то непристойное. – У вас был роман с моей сестрой?

Он только молча кивает. А я думаю о своем небольшом смартфоне, который предусмотрительно прилепила скотчем к телу и который все записывает, и с нетерпением жду, когда Ленцен ответит. Но он ничего не говорит. Сидит и курит. Избегает смотреть мне в глаза. И мне становится ясно, что мы поменялись ролями. Теперь он не может вынести моего взгляда.

– Позвольте вас спросить, – говорю я.

– О чем на этот раз?

– Почему вы пришли ко мне?

Ленцен смотрит куда-то в пустоту.

– Вы не представляете, как все было, – говорит он.

На губах у меня появляется ироническая усмешка.

– Звонок в редакцию. Знаменитая писательница хочет дать интервью, непременно мне. Ничего не понимаю. Линда Конраде, имя вроде бы слышал в отделе литературы, но мне оно, в сущности, ни о чем не говорит.

Ленцен трясет головой.

– Шеф литературного отдела обижен, что его обошли. Он, естественно, хотел сам взять у вас интервью. Но мне на это плевать, мне даже интересен такой необычный для меня собеседник.

Ленцен горько смеется. Нервно затягивается, продолжает дальше.

– Ну и вот. Секретарь договаривается о времени интервью, получаю экземпляр книги, чтобы подготовиться.

Я вся дрожу.

– Читаю. Как обычно читают то, что нужно прочесть по работе. Мимоходом, то тут, то там, когда выдается минутка, в вагоне, на эскалаторе, пару страниц перед сном. Многое просто пробегал глазами. Я не большой поклонник детективов, в мире и без того много насилия, чтобы еще читать об этом в книжках…

Он понимает, как фальшиво это звучит в его устах, умолкает.

– Я ничего не заметил, – наконец говорит он, – пока не дошел до той главы, где это происходит.

Отмечаю, как он старательно избегает слова «смерть». Некоторое время он молчит, собирается с мыслями.