Западня

- А мне и не надо никаких свидетельств. Грумс. Вы видали то место, где стояла эта лачуга?

- Конечно, мадам! Я облазил там каждый вершок и вдоль и поперек. Там ни черта нету. Вы мне скажите прямо, припомните хорошенько - может, вы на этом самом месте недельку-две назад жгли сено или еще чего-нибудь? Только не спешите, не торопитесь, пожалуйста, с ответом.

Савинская налилась багрянцем, глаза ее стали злыми.

- Там стояла лачуга, понятно! Наша маленькая сторожка! Нет, вы все-таки дождетесь, я вас вышвырну вон, Грумс! Не надо шутить над старой и больной женщиной! Что вы себе позволяете?!

Следователь не стал извиняться, оправдываться. Он лишь пониже склонил голову. Пускай выкричится, старая перечница! Пускай, пускай! Может, из нее желчь-то вся и выйдет, станет помягче да несговорчивее, потолковее.

Но Савинская уже успокоилась. Ее даже подзадорили слова Грумса. Теперь она не собиралась ни пяди. Хоть где, хоть на суде перед присяжными, хоть пред самим Господом Богом, она повторит то же самое, не прибавив и не убавив ни одного словечка! И пускай не строят из нее дуру! Она пока что в своем уме! И ум этот получше, чем у некоторых!

- Лачуга испарилась в одно мгновение! Даже мгновения не прошло, а вот так - есть! и нету!. Со всеми железяками, стекляшками - знаете, там были и замки, и цепь какая-то, и сетки, и разная дребедень... Все это исчезло, вспыхнуло и пропало! Даже ружье с пистолетом! Я уж не говорю про моего бедного мужа Савинского! - она вспыхнула и надолго замолчала. Грумс деликатно выдержал паузу.

- Я вам соболезную, - сказал он полушепотом.

- То-то! Поверили! - посмотрела на него теплее Савинская. - А еще говорили, факта нет, не засвидетельствовано!

Следователь и теперь не верил во все эти сказки. Он предпочитал не обострять и без того обостренных отношений, а потому готов был поддакивать, какую бы околесицу ни несла эта выжившая из ума баба. Все равно что-нибудь да проскользнет в ее болтовне, какая-нибудь зацепочка да попадется!

- Я выглянула в окошко за минуту до того, как вдруг включилось освещение, понятно вам?! Вы, наверное, заснули?

- Я очень внимательно слушаю, мадам.

- Так вот, была ночь, вы правы. Но и ночью кое-что видно, так? Грумс кивнул.

- И я не шизофреничка, не истеричка, комиссар, я нормальная женщина, у меня не бывает видений. Даже, как вы изволили выразиться, спросонья!

- Виноват, мадам, - вставил следователь галантно, с наклоном головы. И мысленно послал Савинскую к черту.

- Я видела все! Эта тварь стояла у заборчика, у самого входа в дом. Я сначала рассмотрела черный силуэт, знаете, такой огромный, странный, на двух ногах, с двумя руками, если бы я увидала нечто подобное за двести или триста метров, я бы могла сказать - да, это человеческая фигура... Но вблизи, нет, меня не проведешь! Это был не человек. Грумс!

- Ну, а кто же?

- Это был не че-ло-век, Грумс! У людей, даже у гигантов, не бывает таких голов, не бывает таких жутких рож!

Следователь снова улыбнулся.

- Опишите мне, пожалуйста, эту маску, что была на голове вашего незваного гостя.

Савинская опять приподнялась над столом. Казалось, глаза ее вот-вот вывалятся из глазниц.

- Слушайте, комиссар, мне ничего не стоит разглядеть ту маску, что вы напялили на себя, ясно?! Но на этой твари не было никаких масок! Я это видела даже в темнотище! А когда вдруг вспыхнуло освещение, когда наши прожектора ее ослепили, я чуть не грохнулась в обморок. Вы видели когда-нибудь чешуйчатого ящера на картинках?

Следователь помялся.

- Я давненько не брал учебников в руки, мадам, мне так трудно сразу ответить.

- Вот и надо вас гнать со службы, ничего-то вы не знаете! Напрягите свое жалкое воображение и представьте: круглая морда - два глаза, дырки вместо носа, пасть, а сверху - пластины, как чешуя, только толще и больше! А глаза?! Чтоб мне до гробовой доски таких не увидать! Разве у масок бывают глаза. Грумс? Живые глаза?! Нет, вы ошибаетесь, комиссар. Эти глаза мне теперь каждую ночь снятся, в них пропасть, Грумс, в них сам ад!

Следователь поморщился. Даже его железного терпения не хватало. Он начинал уставать. А от жары и жажды было просто некуда деваться. И как эта мерзкая карга живет тут, в этом проклятом пекле! Как она еще не окочурилась! Чтоб ей наяву явились все эти фантомы с глазами!

- Что было надето на нем... на ней, этой твари? - спросил он вяло.

- Серый балахон, - выпалила Савинская, - такой, знаете, как эти самые носят... нет, не балахон! Что-то вроде комбинезона - и куртка, и штаны, все вместе, такие сейчас для малышей шьют.

- Та-ак-с, - задумчиво произнес следователь, - а на ногах?

- Вот вы попали в точку! - Савинская сильно волновалась. - Ни ног, ни рук у этой твари не было! Зачем же говорить о том, что у нее было надето на ногах! Вы послушайте, это были когтистые лапы, черные, страшные.

- Где, внизу или вверху?