Западня

– Как думаешь, что будут делать дальше твои командиры, как они отреагируют на пропажу патруля?

– До вечера этого дня они никак не отреагируют. Во-первых, они слишком заняты вашим кораблем, чтобы думать еще о каком-то там патруле; во-вторых, крайний срок нашего возвращения на базу – двадцать три часа.

– А что будет дальше?

– Дальше, – Стац погрустнел прямо на глазах, – дальше они вышлют около десятка таких патрулей, как наш, только на этот раз они будут на вездеходах и приедут быстро, прилетит несколько штурмовиков, будут сканировать джунгли и стрелять во все, что только пошевелиться и будет теплее окружающей среды хотя бы на несколько градусов. Племя дикарей похоронят в их собственных шахтах, рядом, в назидание всем, расстреляют старшего караула и всех, кто мог знать об этом и молчал. Ну и должен сказать, что если они найдут вас, и нас вместе с вами, то тоже особо церемониться не станут. Финал будет одинаковый, с той только разницей, что меня с этим пацаном пристрелят сразу, а вас еще несколько дней помучат, пока не проверят ваши мозги до последнего нейрона и не обработают полученную информацию. Это то они сделают обязательно. Им же охота будет узнать кто вы такие и что здесь делаете.

Наскоро набросанная Стацом перспектива особо никого не обрадовала. Только дикарю было плевать на все эти дела. Он спал, тихо посапывая, изредка по его физиономии пробегало выражение беспокойства, но тут же исчезало – не бог весь какие мозги, старательно упаковывали полученные за утро впечатления.

– Что ты можешь предложить? – Спросил Керон. Стац только развел руками.

– Сколько километров до ближайшей соседней территории?

– Я точно не знаю, приблизительно около ста пятидесяти по побережью. – Да по джунглям мы не сумеем быстро убраться.

– Может они нас не будут искать? – С надеждой сказал Роберт.

– Да, это такие что не будут искать, – скептически отреагировал Стац. – Наше руководство вывернется наизнанку, а докажет, что такая прорва народу не зря ест свой хлеб. Что вы собираетесь делать с нами? – Вдруг спросил он.

Керон прошелся помахивая своим плазмометом и неопределенно ответил:

– Знаешь над этим мы еще не думали. Если честно, то это сейчас волнует меня меньше всего. Вы ребята посидите пока тихо, нам нужно все хорошенько обдумать.

Он отозвал Роберта в сторону и они долго тихо перешептывались, ни на миг не сводя глаз со своих пленников. Новичок Книгтор, хотя в разговоре не участвовал и не проронил за несколько часов и слова, переживал бурные эмоции. Они прекрасно отражались на его еще совсем юном лице. Ветеран же выглядел вполне спокойным. Если его что-то и волновало, то со стороны этого видно не было.

– Влетели мы с тобой в райское место, – шептал с досадой Керон. Нужно было рулить в другую сторону.

– Ты же слышал, что сказал Стац, это не море а океан. Нас бы добили над ним и мы бы уже ни на какой берег, никогда не вышли. Выбора особого у нас не было. Так что лучше думай, что будем делать дальше, а то мне что-то в голову ничего толкового не приходит. Или ты уже что-то придумал?

– Да появилась тут одна мысль, но с каждой минутой она мне кажется все более сумасшедшей.

На побережье кипела бурная деятельность. Прямо на песке пляжа стоял широко расставив опоры грузовой корабль средних размеров. Для посадки ему не хватило места и левые опоры обмывали волны. Корабль стоял немного накренившись. Из грузового отсека, завывая турбодвигателем, выползал на песок свежевыкрашенный в грязно-зеленый цвет гусеничный вездеход. Еще один точно такой же стоял рядом с люком. Три человека, одетые в неизменную здесь пятнистую форму, грязно ругаясь и крича, пытались втолковать водителю, как именно следует выровнять машину, чтобы она не слетела с узких полозьев отброшенной эстакады. Вой турбины заглушал их крики. В конце концов правая гусеница вездехода съехала с эстакады и вездеход рухнул в рыхлый песок с полутораметровой высоты. Хотя машина при падении не пострадала, ругань стала громче и отборнее – надо же было выразить как-то свою досаду.

Издалека за происходящим следил молодой, рослый, но очень худой лейтенант. Его надменный взгляд отрешенно скользил по темному, почти черному заливу, изредка переходя на низко нависшие свинцовые облака. Около двухсот пятидесяти метров от берега, на волнах раскачивался ярко-оранжевый, надувной, сигнальный буй, сброшенный со штурмовика и обозначавший место крушения корабля-нарушителя. Его цвет был настолько интенсивным, что на него было больно смотреть даже при таком слабом освещении, так что лейтенант старался этого не делать. Его не интересовало то, что делали подчиненные ему техники, как они это делали. Самое главное, что делали, а не стояли без дела. Лейтенант был далеко-далеко отсюда. Из отрешенно-лирического состояния его вывел рев еще одного подошедшего корабля.