Западня

– Привет Уилк! – Пробасил здоровенный детина, койка которого оказалась рядом с койкой Керона. – Как тебе новое пополнение?

– Нормальные ребята, вроде слушаются, не то что вы, – ответил сержант садясь на свою койку и переобуваясь в местную национальную обувь – тяжелые шнурованные сапоги, на высокой, рифленой подошве. – Ну как там у вас дела, вас всех вылечили?

– Не волнуйся сержант, все нормально, зашили, подклеили. Все как новенькие, вот только Кирх немного подкачал, – понес доктору в последний день какую-то чушь о справедливости. Тот заподозрил неладное и два дня его тестировал на разные там отклонения в мозгах, но ничего подозрительного не нашел. За одно и мы попали под руку этому костоправу. Сколько он нам разных вопросов назадавал! И все странные какие-то… Наука, что ты хочешь… Так что были бы здесь на два дня раньше, но и так хорошо, что отпустили. – Он замолчал, найдя наконец среди разбросанных на койке вещей бритвенный станок. Керон раньше таких вообще не видел. – А здесь что нового? Никакого нового дела не затевается?

Уилк затянул шнурок и несколько раз топнул по ровному как стекло, бетонному полу, проверяя, хорошо ли сидит на ноге, и не определенно ответил:

– Ну какие могут быть дела, с желторотыми? Так, бегаем себе по утрам, здоровья набираемся, начальство по крайней мере ничего не говорило. Вот может через месяц-другой…

Здоровяк возмутился: – Целый месяц сидеть без дела, это же с тоски помереть можно. Да и заработка никакого. Вон, когда привезли нашу группу, то мы на третий же день пошли на задание.

– Начальству видней, – назидательным тоном ответил Уилк, – кому дать контракт, и дать ли вообще. Может нет сейчас подходящего заказчика, может не нужна никому террористическая операция. Ведь им всем сейчас хочется чего-то глобального, мелочи их больше не интересуют. Кирх, – спросил Уилк издевательским тоном, – чем же ты так удивил медицину?

Низенький, по здешним меркам Кирх, потупил взгляд и сделал неопределенный жест руками. Керон уловил, что хотя умная медицина убедила воина пластиковых купюр в том, что с ним все нормально, но где-то глубоко в сознании этого человека остались вопросы, на которые тот никак не находил ответа, а игнорировать их не позволяли остатки такого невыгодного во все времена чувства, как совесть. Оно чувствовалась в глубине глаз этого затянутого в камуфляж, страшного во всех отношениях человека, наемника с огромным стажем.

– Мы ему уже все объяснили, – вмешался словоохотливый словоохотливый здоровяк, демонстративно потирая огромный кулак. – Он уже все понял и больше не будет.

– Ну и хорошо, раз так, – подитожил умный сержант. Может он еще бы что-то сказал, но ему помешал оглушительный раскат грома, прокатился по базе, поглотив все другие звуки и изгнав из сознания большинство мыслей. Сверкнула молния и следом еще раз громыхнуло. После этой прелюдии хлынул ливень, первый ливень, который который свеженькие новобранцы увидели на этой планете. Влага с потемневших, тяжелых небес заструилась сплошным потоком. За десяток метров уже ничего не было видно. Все, кому было интересно потянулись у выходу, посмотреть на неистовую силу дикой природы. Струи воды, забарабанили по гофрированной жести крыши, производя при этом страшный шум. Ветераны привычно улеглись на свои койки и каждый занялся своим любимым делом, – все в основном собрались спать, только Кирх раскрыл пухлый томик истерзанной временем и многочисленными хозяевами книжки, презрев сон и отдав предпочтение умным мыслям. Уже через пять минут все ветераны, кроме одного, храпели как кони, явно соперничая в мощности звука с разбушевавшейся стихией.

Ливни в этой местности Отстойника начинались как-то сразу и надолго. Неритмичность, с которой проявлялось это явление природы, с лихвой компенсировались неистовством и силой с которой оно происходило. В лагере даже существовало неписанное правило, согласно которому жизнь замирала на время стихии. Практически ничего нельзя было делать, и каждый делал, что хотел. Это было своеобразное свободное время, брошенная человеку природой как подачка нищему.

Уилк выглянув наружу и увидев, что это надолго, загнал всех обратно и как всегда устроил еще один урок. На этот раз предметом изучения стал ручной, поясной импульсник, доведенное до совершенства орудие убийства, прекрасное, как произведение скульптора-миниатюриста и безжалостное, как удар профессионального палача. На этот раз, сержант принес из оружейной комнаты целый контейнер, до отказа набитый новенькими импульсниками. Разрядив оружие, он раздал их новобранцам. Импульсники достались всем. Некоторые из новобранцев восторженно брали оружие и смотрели на него таким взглядом, каким смотрят на старых друзей, с которыми давно не виделись. Было хорошо видно, что это место не зря имело дурную славу скопления всякого сброда. Только несколько человек вертели в руках блестящий, металлический предмет так, как это делают впервые в жизни. Керон то же взял в руки увесистое, блестящее орудие, способное уравновесить любые интересы.