Западня

Фейерверк получился на славу, пиротехники голливудских блокбастеров сдохли бы от зависти. Мощная дуга в долю секунды рассыпалась по металлу и тушкам плотей, металлический прут расплавился мгновенно, разлетаясь в стороны кипящим железом. Взрыв: во все стороны брызнули ошметки тел, разорванные электрическим ударом, дым и запах паленой плоти заволокли коридор. И как апофеоз события – Птица, окутанный потоками молний и искрящихся электрических дорожек, вышел из-за угла, подобно западному киногерою, готовому дать бой любому нарушителю спокойствия. Супермен, бля!.. Картинку испортило лишь то, что в последний момент «мясорубка» все же стукнула его сзади вторым разрядом, и Птица позорно шмякнулся на пол в то, что осталось от обгорелых и дурно пахнущих плотей. Это как-то больше подходило Птице.

Крюк подбежал к нему и потянул за плечо:

– Ну что, живой?

Птица сел. Голова немного кружилась, к боли в пальцах добавилась боль в спине и левом боку. Но главное – он выжил! Прошел сквозь «мясорубку» и выжил! Жаль только, никто об этом не узнает, даже сам Птица.

– Если живой, то скидывай костюм, все вставки прогорели, теперь его только на свалку.

– Хорошая штука, – похвалил Птица, стаскивая с себя комбинезон. На поверхности зияло восемь огромных дыр, но внутренний подклад выдержал. Если бы хотя бы в одном месте кевлар прогорел насквозь, от Птицы остались бы только рожки да ножки. – Я, наверное, первый человек, прошедший сквозь «мясорубку». Ребята бы в лагере от зависти умерли.

– Ребята бы в лагере у виска покрутили, – остудил запал Птицы Крюк. – А насчет первого не обольщайся. Я уже такое проделывал, да и Алхимик тоже.

– Ты бы меня с ним, что ли, познакомил, с Алхимиком этим, – попросил умник. – Странный тип. Байки про него мы слышали, а вживую ни разу не сталкивались.

– С его отрядом мало кто сталкивался, они в таких местах околачиваются, где не каждый пройдет. Отмороженные ребята, но толк в трансмутациях знают, этого не отнять.

– А откуда они знают?

– Слышь, Птица, тебе не все ли равно? Ты меня уже достал своими вопросами. Я тебе обещаю, что познакомлю тебя с Алхимиком, но… если только у нас получится перезагрузить контур, как мы задумали.

– Ага, а тогда ты забудешь про обещание, – обиженно промямлил умник.

– Точно так же как ты забудешь все, что узнал от меня про Алхимика и его дела. Так на хрена мы тут разговоры разговариваем?

Птица тоскливо посмотрел на Крюка. Опять Крюк прав, и ничего не попишешь. Сейчас вообще нет ничего, кроме одной задачи – передать самим себе максимум информации о «мешке», чтобы со второй попытки уничтожить его без потерь.

– Возвращаемся в ангар, мне нужен корпус. Видел я там один бак подходящий. – Птица нагрузил на плечи контейнеры с хабаром, и Крюк, с сожалением посмотрев на бесхозно лежащие модификаты «вечных батареек», потрусил к лестнице.

На выходе неизвестно откуда навстречу Крюку выкатился щенок, черный, с белыми кончиками лап, обычный, неслепой. Малыш подбежал к людям, остановился в метре от них и с любопытством, поочередно склоняя голову то вправо, то влево, поглядел на Крюка и Птицу.

– Откуда он взялся? – спросил умник.

Крюка волновал тот же вопрос. Несомненно, щенок из той стаи, что расстреляли в первом ангаре, но как он добрался сюда, если линия аномалий, разделявшая два ангара, слишком плотная, чтобы полагаться на простое везение. Кстати, несколько псов остались в живых, а там Серый и Мэг.

Крюк бросился внутрь, едва не раздавив отпрянувшего щенка тяжелым сапогом, и понял, что Зона преподнесла ему еще один урок. Здесь нельзя никого жалеть! Любая слабость карается большими неприятностями. Шесть дворняг, утробно рыча, окружили тело Мэг, рядом копошились щенки разного веса – остатки стаи, которую пожалел Крюк, не добив до конца. За те семь часов, что потратили старатели на борьбу с зомбяками, контроллером и добычу артефактов, псы успели зализать раны и даже обзавелись вожаком.

Осмотрев шею Мэг, Крюк понял, что опоздал, та самая сука с оттопыренными сосками, что кормила детенышей, перегрызла ей горло, и теперь с белой пасти падали на пол жирные кровавые капли. Серый тоже наверняка был мертв. А рядом с сукой, почти бок о бок, стоял огромный кобель. Он сильно отличался от остальных псов ростом и толщиной лап, широкий лоб делал его похожим на дога, а острая пасть выдавала принадлежность к волчьей породе. Да и окрас его сильно походил на окрас чернобыльца – черный с блеском мех и несколько прожилок белизны на боках и спине.

«Где же ты был раньше, – подумал Крюк, сосредоточиваясь на артефакте, висевшем на поясе. – Бросил стаю на произвол? Уходил по делам? Или просто спрятался, потому что знал, что пока не в силах противостоять людям? Спрятался до лучших времен, ждал, когда их останется слишком мало и у них не останется сил, чтобы дать отпор. Ну что ж, ты выбрал подходящий момент».