Западня

– Да, то, что от него осталось. Два десятка крестов, их не принимали ни в чермете, ни в плавильнях. От них до сих пор фонит, как в первый день. Здесь вообще радиация такая, что кожа за минуту слезет, оттого и марево. Плюс работающий над ЧАЭС радар как раз сюда светит. Вот уж действительно мертвая земля. Говорят, здесь что-то закопали уже после второй катастрофы, может быть, то, что оставалось в четвертом энергоблоке после первой аварии.

– Кто закопал?

– Не знаю. Адепты. Не верится мне, что «братья» стали первыми слугами «Обелиска».

– Здесь мертво даже для кладбища, – поежился Дан. – Через него точно не пройти?

– Двести процентов. Даже не стоит пробовать. Когда-то здесь, вот так же, как мы, стоял Сенецкий, он тоже хотел побыстрее добраться до цели и рванул к Саркофагу по прямой, не заходя в Припять. Но вовремя понял, что здесь не пройти.

– И что?

– Пошел на запад. Сенецкий был Пионером – он первым вошел в Припять и прошел до Чернобыльской АЭС, из города до самого Саркофага есть тропа, не попадающая под радар. Но радиация там такая, что до Саркофага доползешь только по частям.

– А как же прошел Сенецкий?

– Не знаю. Может быть, наглотался антирадиантов, сожрал разом смертельную дозу, только чтоб до купола дойти, а там загадать желание.

Макс повернулся к Крюку:

– Сколько отсюда до него?

– До Саркофага? Если верить биноклю, девятьсот девяносто три метра. Но точнее мешает определить туман.

– Кажется, что до него рукой можно дотронуться, меньше километра, это ж в нормальной жизни – пять минут ходьбы, – прикинул Санитар. – И с виду как обычный завод. Мне казалось, это должно выглядеть как что-то мистическое, должно какое-то волнение от него идти, давление на психику. А это обычная бетонная коробка.

– Отсюда до него ближе, чем от Припяти, – согласился Крюк, – а насчет давления на психику, так ты шагни на край кладбища – мало не покажется.

Птица опустил бинокль и сделал шаг в сторону, чтобы обзору не мешало высокое дерево прямо по курсу. Крюк тут же схватил его за руку:

– Не надо сходить с поляны, мы и так близко к краю стоим. Через пять метров начнется пепел и жгучий пух, вон на те коряги уже наступать нельзя. Пепел к ногам прилипнет – будешь до Янова дымиться. Ладно, парни, посмотрели и хватит – и так до самой старости хватит рассказывать, а то здесь уровень радиации тоже не слабый, ударить по печени «драгом» и без того придется.

Крюк первым сошел с места и начал оборачивать большую «спираль», перекрывавшую выход в поле.

– Куда мы теперь? – спросил Макс, все еще не в силах оторвать взгляд от АЭС. Он с удовольствием пропустил вперед молодежь, чтобы иметь возможность на минуту дольше поглазеть на Саркофаг. Действительно, в Зоне об этом до конца жизни можно байки травить – почет и уважуха обеспечены.

Крюк не ответил, то ли не посчитал нужным, то ли был уже слишком далеко, чтобы кричать в ответ. Под стенами подстанции группа остановилась, Крюк быстро проверил ее на предмет разного рода неожиданностей и дал добро на вход.

До конечной цели путешествия оставалось около километра, это полтора часа пути, а то и меньше. Обходной путь вокруг второго, менее известного форта сектантов Крюк тоже знал, он был богат на неродящие аномалии, плотно окутывающие лес, почти необитаем, но вполне пригоден для перехода. Оставшиеся в запасе три часа Крюк рассчитывал пересидеть здесь, но предчувствие беды путало все карты.

Серого выставили часовым, Санитар колдовал над Даном, который все еще пребывал в некотором смятении – шел сам, но на окружающую действительность почти не реагировал. Тащить его дальше в таком состоянии было слишком опасно, неровен час отчебучит чего-нибудь в самый ответственный момент.

Птица, Макс и Крюк отошли немного в сторону, чтобы не мешать, а умник улучил момент, когда можно было попытать Крюка в отношении произошедшего на радаре. Всю дорогу Птицу подмывало начать разговор, но Крюк был слишком суров и сосредоточен, потревожить проводника умник не посмел, а теперь силушки не было терпеть.

– Что это было на радаре? – «Ботаника» аж трясло от удовольствия, похоже, ему приключение с призраками показалось в радость. – Как такое может быть?

– Какое такое? – Крюк был не против скоротать время в разговоре и тоже включился в беседу.

– Ну, эти призраки, – Птица заелозил руками, пытаясь передать свои эмоции, – они что, как настоящие? Они били тебя, как будто они на самом деле существуют.

– Они существуют, – усмехнулся Крюк.

– Но тогда вы понимаете, что это значит? – подпрыгнул Птица. – Это же порождение материи мыслью, это же новые горизонты в науке!