Западня

Всего несколько мгновений! Но этих мгновений оказалось достаточно, для того чтобы Тоня вдруг почувствовала облегчение, словно долго пробиралась по топкой хляби, выдирая ноги из засасывающей пучины, и вдруг ступила на твердую землю.

Плотно закрыв дверь комнаты, Тоня поспешила в переднюю.

На площадке лестницы стоял незнакомый ей человек с бледным, невыразительным лицом. Весь он был словно втиснут в узкое серое пальто, из коротких рукавов которого торчали обтрепанные манжеты рубашки. Увидев Тоню, он почему-то смутился и негромко спросил с пришибленной вежливостью, за которой ощущалась настырность исполнительного шпика:

— Вы Тоня?

— Да.

— Вас приглашают на улицу Петра Великого. Вас ждут там. Просили прийти со мной…

— Минут через пятнадцать я приду сама, — твердо сказала Тоня, продолжая загораживать собою дверной проем, и повелительно добавила: — Идите!..

Он, очевидно, рассчитывал, что его пригласят войти, и обиделся.

— Не подведете? — уже суховато спросил он, и его тонкие губы сжались так плотно, словно он внутренне поклялся в течение всей оставшейся жизни не произнести больше ни слова.

— Приду! — и сердито хлопнула дверью.

Она вернулась в комнату и стала быстро собираться. Леон стоял уже в шинели, застегнутый на все пуговицы, какой-то отчужденный, официальный.

— Тебя вызывают?

— Да. Штуммер, — упавшим голосом сказала она.

— А я отправляюсь в штаб. — Он взглянул на часы: — Через десять минут генерал ждет моего доклада.

— Что ж, ступай…

— Когда ты будешь дома?

— Не знаю. Спроси у Штуммера.

Он усмехнулся.

— Хорошо. Если ты надолго задержишься, непременно спрошу.

— Надеюсь, этого не случится.

Он хотел дотронуться до ее волос, но она отстранилась.

— Прощай, Леон! Иди, мне нужно переодеться.

— Пойду! — Он вдруг замкнулся. — Но помни, я все тебе сказал!

И прежде чем она успела ответить, он быстро вышел из комнаты, в глубине прихожей стукнула дверь.

На шестой звонок Штуммер распахнул дверь.

— Заходите, фрейлейн! — Он коротко, подчеркнуто деловито поздоровался и не пригласил ее даже войти в комнату. Очевидно, он сам только что пришел, не успел еще скинуть шинель. — Я очень тороплюсь, — быстро пояснил Штуммер. — А к вам у меня важное задание. Отправляйтесь в сторону Николаева. Нам стало известно, что на двадцатом километре у моста назначена встреча людей Короткова. Скажите, что вы посланы Луговым, присоединитесь к ним и выполняйте задание. Запомните: вас зовут Галей, вы идете на связь с отрядом партизан. Понятно? На опушке леса около села Доронино есть старая землянка, там будут ждать люди, которые проведут вас к партизанам.

Хорошо, что в полумраке прихожей Штуммер не мог разглядеть отчаяние и усталость на ее лице.

— Торопитесь, фрейлейн! Они останутся, а вы вернетесь. Постарайтесь не задерживаться больше трех-четырех дней… Да, — словно вдруг вспомнил он, — ваш приятель Леон скоро получит повышение. Он доволен?

— По-моему, счастлив.

— А вы не забыли мою просьбу узнать о парашютах?

— Кое-что узнала. Парашютов было очень немного, Леон сказал, что они исчезли со склада на станции, а в краже подозревают румынских солдат.

— Он называл чьи-нибудь имена?

— Нет.

— Значит, это все?

— К сожалению…

— Действительно, «кое-что», — суховато заметил Штуммер. — Ну, до свиданья, фрейлейн. Советую действовать осторожно. На этот раз у вас не будет прикрытия.

За ее спиной бесшумно закрылась дверь. Штуммер остался в квартире, — может быть, у него назначена еще одна встреча, а возможно, соблюдал конспирацию.

Глава девятая

Когда через полчаса Тоня вошла в лавку, Егоров, увидев ее, так резко бросил на весы кочан капусты, что покупательница, молодящаяся старуха в цветастой косынке, испуганно отпрянула от прилавка. Затем он мигом обслужил еще пять покупательниц и, едва лавка опустела, схватился за голову.

— Где ты пропадаешь? Я уже решил, что тебя схватили! — И, не дожидаясь ответа, кивнул в сторону подсобки.

Подсобка была маленьким штабом, где принимались важные решения. Сегодня, как сразу уловила Тоня, всех тревожило исчезновение Дьяченко. Тщетно ожидал его Егоров в назначенные дни у памятника Дюку — Дьяченко не появлялся.

Федор Михайлович искал способа проверить Короткова. Разведчик, посланный в Люстдорф, сообщил, что дом Короткова время от времени посещают какие-то люди. Черт побери, значит, провал грозит целой группе! Как же их всех предупредить?

Мрачно перебирая картофель и отбрасывая в сторону подгнивший, он тихо говорил Тоне, тоже занявшейся этой работой, о том, что дни проходят, Савицкий с нетерпением ждет, когда они пришлют вызов для подводной лодки, а они торгуют кислой капустой и мочеными яблоками, мучаются в потемках, с каждым днем теряя веру в успех! Газеты пишут о победных сражениях союзных армий, но в городе все больше эвакуированных полицейских. Из сада Шевченко видно, как на корабли непрерывно грузят раненых. Ползут противоречивые слухи, ни одному из них нельзя верить.

— Получена радиограмма от Савицкого. Снова требует уточнить район возможной высадки десанта… — говорил Федор Михайлович, показывая пальцем, куда надо сбрасывать хорошую картошку.