Западня

— Вы правы, то, что вы видели в ту ночь, и впрямь не великое дело, но это происходило в машине, не так ли? Вспомните хорошенько и признайтесь честно! Она не заходила в мой трейлер, правда?

О’Рейли вырвал свою руку:

— Конечно, заходила. Я видел, как вы заходили вместе, обнимаясь так, будто не могли дождаться, когда сорвете друг с друга одежду, — сварливо огрызнулся старик. — В чем, собственно, дело? Почему бы вам не встретиться и не восстановить события? Подумайте, было бы весело! — он ехидно засмеялся. — И оставьте меня в покое. У меня своих проблем хватает, если вы еще не заметили.

Давид раздумывал, сколько денег потребуется, чтобы добиться правды, но почувствовал, что это ни к чему не приведет. Выбирая между силой убеждения Шейлы и его деньгами, О’Рейли, судя по всему, решит поставить на нее.

— От этого многое зависит, О’Рейли. Вас могут вызвать в суд как свидетеля, — попытался увещевать он, но у этого старого пропойцы не было страха перед законом. И если бы даже дело дошло до суда, О’Рейли отменный обманщик. Это тоже очень смущало Давида.

— И не вздумайте больше мне докучать, слышите! — крикнул старик вслед, когда Давид вышел из палаты.

* * *

Вместо того чтобы позвонить, Давид решил сразу поехать к Иену. У него было предчувствие, что Иен станет отговаривать его от визита, а Давид хотел увидеть, как поживает старый друг. Вокруг состояния его здоровья была какая-то тайна; никто не хотел говорить об этом. Давид поехал к хижине на такси и попросил водителя вернуться за ним через час.

Домик разваливался. Веранда почти разрушилась, на крыше местами не было кровли. Когда Давид взбирался по прогнившим ступеням, он услышал глухое рычание. Оно усилилось, когда Давид постучал. Через минуту Иен подошел к двери. Первое, на что обратил внимание Давид, — глаза друга. Там, где положено быть белкам, залегла грязно-желтая тень, а вокруг нее была розово-красная каемка. Кожа под глазами отвисла и сморщилась, на ней были жировые бляшки, как у человека с очень высоким уровнем холестерина. Лицо было изможденным и желтым. Волосы по-прежнему довольно длинные, но уже не пшеничные, а цвета гнилой соломы. Иен был похож на человека, который живет в темной пещере. От него исходил какой-то кислый запах. Они уставились друг на друга.

— Черт возьми… Ты!

— Да, я, — Давид протянул руку. Иен вяло пожал ее, задержав на мгновение.

— Заходи, ради бога. — Рычание внезапно стихло, и старый пес с трудом поднялся на искалеченные артритом задние лапы.

— Торн или один из его потомков?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь… Он терпеть не может незнакомых людей. — Старый пес бешено колотил облезлым хвостом и облизывал руку Давида. У того запершило в горле, когда он погладил лобастую голову.

— Черт подери, а ведь он признал меня!

— И я тоже, старина, — засмеялся Иен, хлопнув его по плечу. — Заходи, выпьем.

В доме было грязно. Человеку, который здесь жил, было уже на все наплевать. Иен налил скотч по стаканам и вручил один из них Давиду. Друзья сели за кухонный стол, который был завален грязными пластиковыми тарелками с какими-то объедками и пустыми банками из-под собачьих консервов. Заметив, как Давид рассматривает стол, Иен взял мусорный пакет, сгреб в него все и запихнул пакет куда-то в угол. Торн неуклюже похромал к пакету и стал скрести его лапами.

— Он что, голоден? — не смог промолчать Давид.

Иен зажег сигарету и уставился на друга сквозь облако дыма, окутавшее лицо.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил он с нажимом на каждом слове. Он был тонкий, как тростник, и лишь живот, непропорционально раздутый, как воздушный шар, выпирал из его сморщенного торса.

— А ты не догадываешься?

Иен помолчал некоторое время, лицо его ничего не выражало. Глаза уставились в одну точку в притворном отчаянии или недоумении. Потом он заулыбался:

— Ты приехал, чтобы отобрать у меня работу… Просто ждал, когда удобнее выпустить когти.

Давид рассмеялся:

— На самом деле Хогг предложил мне что-то в этом роде.

— Нет, серьезно, что ты здесь делаешь?

Давид еще не решил, стоит ли говорить об истинной причине своего приезда. Но кто-то же должен об этом знать, и Иен, несомненно, лучшая кандидатура. Он был именно тем человеком, который знал Шейлу, знал очень хорошо.

— Я скажу тебе, если ты мне скажешь, что, черт возьми, с тобой происходит. Ты выглядишь серьезно больным, и ты не работаешь.

— Ничего особенного. Я просто слишком много пью… И иногда моя печень протестует. Я сейчас в отпуске, кто бы что ни говорил. У меня впереди еще три недели.

— Так, может, не нужно?.. — начал Давид, указывая на стакан, и тут же пожалел об этом. Это не его дело, и Иен был совершенно прав, проигнорировав его вопрос. Торну удалось разорвать пакет, содержимое мешка рассыпалось, и теперь он догрызал остатки еды.

— У тебя нигде не осталось собачьих консервов? — озабоченно спросил Давид.

Иен встал и порылся в шкафу.

— Да вроде нет, — с явным раздражением признался он. — У меня закончились все запасы.