Западня Данте

— А этот Минос… Он может быть представителем королевского двора или иностранного правительства, как вы говорите?

— Вполне возможно, мессир. Да, теперь припоминаю… Я разговаривал с посыльным. Когда поступает такой заказ, не до капризов. Как только в моем или гильдейском кошеле начинают звенеть дукаты… — Он посмотрел на Пьетро, вновь обретя уверенность. — Понятия не имею, какой коронованной особе возжелалось засыпать дворец линзами, мессир, но это не мое дело. Мне наплевать. А мои ученики делают ту работу, которую им поручают.

Пьетро озадаченно уставился на стеклодува:

— А можно узнать точное имя и происхождение заказчика?

— Наверное, ордер где-то и есть… — Стеклодув осекся. — Вы хотите, чтобы я его нашел…

Пьетро кивнул:

— И побыстрей, мессир Спадетти. И вообще вам было бы неплохо проявить больше энтузиазма в сотрудничестве.

Спадетти вздохнул. Но он слишком хорошо знал, чья тень маячит за спиной Виравольты — Совета десяти. Хлопнув ладонями по коленям, он наконец поднялся:

— Ладно, ладно, иду…

И неторопливо потопал в свой кабинет в главном зале. К счастью, поиски не заняли много времени. Спадетти казался все более взволнованным. На заказе, представленном им Пьетро, стояла какая-то неразборчивая подпись. Ни печати, ни штемпеля… Пьетро выругался.

— Вы надо мной издеваетесь, мессир Спадетти?! У меня складывается впечатление, что у вас весьма своеобразная манера заполнять бланки заказов…

Продолжить он не успел. В кабинет внезапно ворвался один из рабочих:

— Мессир, это вы — посланец Совета десяти?

Пьетро воззрился на него. Рабочий, юнец от силы лет двадцати, имел совершенно обезумевший вид. Он тяжело дышал, упершись руками в колени.

— Да, это я. В чем дело?

— У меня для вас послание от вашего слуги и члена Уголовного суда…

— Ну-ка, соберитесь, молодой человек. Что стряслось?

Парнишка выпрямился.

— Случилось нечто ужасное…

* * *

Пока Пьетро торчал в мастерских Спадетти, над Венецией сгустились черные тучи и разразилась сильнейшая гроза. Воды лагуны вскипели. Еще чуть-чуть, и Пьетро не удалось бы добраться до места. Когда он наконец оказался на паперти перед церковью Сан-Джорджо Маджоре, там уже собралась добрая сотня людей, застывших под проливным дождем. Они обменивались испуганными взглядами, кто-то закрыв ладонью рот, кто-то прижав руки к груди или указывая вверх. Отовсюду неслись вопли ужаса. Виравольта протолкался сквозь толпу. Порывы ветра заглушали его голос. Работая локтями, он добрался до Ландретто и Антонио Броцци.

— Что происходит?

Вместо ответа врач Уголовного суда посмотрел вверх, предлагая Пьетро сделать то же самое. И правда, все присутствующие стояли, задрав головы к карнизу над входом в церковь. Сперва промокший до нитки Пьетро ничего толком не видел сквозь струи дождя. А потом вдруг оглушительно громыхнуло и небо прорезали зигзаги молний. Пьетро обалдело повернулся к Ландретто, шокированный, как и все, увиденной мерзостью.

В свете молний он разглядел человеческий силуэт, вертевшийся на шквальном ветру, как флюгер. Тело на веревке. Оно свисало, будто странное продолжение венчавшей карниз белой статуи. Доносившийся сверху оглушающий гул колоколов бил по ушам. Труп с безвольно болтающимися руками и ногами вращался на веревке. Должно быть, в него раз десять ударила молния, поскольку он казался обугленным. Мешок еще дымящейся плоти дергался под ударами гнева Господня, раздавленный рычащими тучами, отданный на волю бури! Эти жалкие останки казались адским видением.

На карниз поднялись двое мужчин, чтобы попытаться снять с виселицы этот жуткий человеческий флюгер. Они забрались по внутренним стенам церкви при помощи веревок и теперь продвигались по опасно скользкому камню. Мужчины старались закрепиться покрепче, протягивая руки к трупу, а тем временем шум внизу продолжал нарастать.

— Это Каффелли, — сообщил Ландретто. — Исповедник Марчелло… Его подняли туда… На верхушку собственной церкви!

Священника наконец сняли и при помощи длинных веревок спустили на паперть. Служителям Уголовного суда потребовалось немало усилий, чтобы оттеснить толпу и позволить Броцци, Виравольте и Ландретто протиснуться внутрь Сан-Джорджо. Для них распахнули настежь обе створки огромных дверей. В церкви царил полумрак. Три человека зажигали свечи. Зажгли их и на алтаре, на который водрузили труп Каффелли. Затем Виравольта приказал освободить от посторонних святое место, а Броцци тем временем засучил рукава. Его неизменная сумка, мокрая насквозь, стояла рядом. Пьетро глазам своим не верил. Кошмар продолжался. Глядя на Броцци у алтаря, склонившегося в позе официанта над трупом, Виравольта не знал, что и думать. Видневшаяся за спиной врача Уголовного суда фреска, изображающая снятие с креста, лишь добавила Пьетро оторопи. Он потрогал губу, затем нахмурился и выругался.

Снятие с креста…

С полей шляпы еще стекала вода. Сняв головной убор, Виравольта поднялся по ступенькам к алтарю.