Западня для Евы (Ловушка для Евы)

– Не-а. – Пибоди поморщилась, идя вслед за Евой по дорожке, вымощенной красным камнем. – Я вообще не понимаю, зачем такие дома строят. Людей отпугивать, чтобы держались подальше? Да еще эти статуи…

Она остановилась и принялась изучать приземистую металлическую фигуру на восьми паучьих ногах и с удлиненной треугольной головой, скалящей сверкающие зубы.

– У нас в семье много художников, – продолжала Пибоди, – Кое-кто работал по металлу и делал странные вещи, но… это были интересные вещи, хотя и странные. Забавные или трогательные.

– Трогательный металл? Впечатляет!

– Нет, честное слово. А вот это… Мне кажется, это помесь сторожевого пса с пауком. Жуть берет. А вон то?

Она указала на скульптурную группу, состоящую из двух тесно переплетенных фигур. Подойдя поближе, Ева различила, что это мужчина и женщина; тут ошибиться было невозможно. Утрированных размеров пенис, выкрашенный в королевский пурпур, на конце был остро заточен, как кинжал, и готовился пронзить женскую фигуру, изогнувшуюся назад, словно в порыве страсти, или отпрянувшую в ужасе. Переливающиеся на солнце металлические нити волос струились по ее спине.

Фигуры были лишены лиц, хотя и полны страсти. Поразмыслив, Ева решила, что ничего романтического или даже сексуального в этом нет. Скульптура была пронизана насилием и агрессией.

– Может, он и был талантлив, но, видимо, даже талант бывает нездоровым.

Еве стало не по себе. Она отвернулась от скульптуры и подошла к двери. Даже с кодами и паролями, которыми снабдила ее Рива, потребовалось немало времени и усилий, чтобы войти в дом.

Дверь открылась в огромный холл, напоминавший античный атриум с тонированными в цвет неба арочными окнами трехэтажной высоты и плиточным аквамариновым полом. Посреди атриума возвышался булькающий фонтан, окруженный фигурами полулюдей-полурыб, изрыгающих воду в его чашу. Зеркала на стенах многократно умножали изображение фонтана. От холла веером расходились прямоугольные проемы без дверей, ведущие в комнаты.

– На нее это не похоже, – задумчиво проговорила Ева. – Мне кажется, именно Биссел выбирал этот дом и это оформление, а ей оставалось только согласиться.

Пибоди запрокинула голову, изучая кошмарные скульптурные изображения птиц, подвешенные высоко в воздухе. Казалось, стервятники кружат над добычей.

– А вы бы согласились?

– Не знаю. Я ведь тоже не подхожу к тому месту, где живу.

– Это неправда!

Ева пожала плечами и опасливо обошла кругом фонтан.

– Я очень долго чувствовала себя чужой, когда переехала туда. Ну ладно, мой дом не такой, как этот. Он прекрасен, в нем можно жить, и он… как бы это сказать? Он теплый. Но все равно это дом Рорка. Его, а не мой. И это нормально.

– Она и впрямь его любила. – Пибоди и не думала скрывать, что дом приводит ее в ужас. – Жить здесь только потому, что он этого хотел, можно разве что из большой любви.

– Вот и мне так кажется, – согласилась Ева.

– Пойду найду кухню. Надо проверить, откуда взято орудие убийства.

Ева кивнула и, ориентируясь по плану, которым ее снабдила Рива, начала подниматься по лестнице.

«Она спала, – думала Ева. – Услыхала звонок от ворот. Встала, проверила экран охранной системы и увидела пакет».

Ева остановилась у окна, выходившего в сад, где деревья и кусты терялись среди камня и металла. Тут не было ничего живого. Ничего настоящего.

«Итак, она встала, – продолжила Ева свою мысленную реконструкцию случившегося, – спустилась вниз, чтобы забрать пакет. Но с собой захватила сканер, чтобы проверить содержимое на взрывчатку. Осторожная, внимательная женщина. Потом она внесла пакет в дом».

Ева вошла в хозяйскую спальню и только тут заметила первые признаки того, что дом обитаем. Здесь тоже были зеркала – целая стена и двойная дверь были облицованы ими. Но кровать, широкая, как каньон, осталась неубранной, а в одном углу валялась скомканная ночная рубашка. Одна из дверец платяного шкафа осталась открытой. Ева с первого взгляда определила, что это шкаф Ривы, и стала воображать, что было дальше.

«Она вскрыла пакет и, вероятно, села на кровать, когда у нее подогнулись колени. Снова посмотрела на фотографии, снова перебрала их по одной, пока ее мозг пытался осмыслить то, что видели глаза. Потом она изучила счета и квитанции. Прошла на другой конец комнаты к центру обработки данных, загрузила диски…»

Наверняка Рива металась по комнате – в этом Ева не сомневалась. Точно так же поступила бы она сама. Мерила бы комнату шагами взад-вперед, ругалась, утирала выступившие слезы ярости. Разбила бы что-нибудь хрупкое… Тут Ева со злорадным удовлетворением заметила в дальнем углу осколки стекла.

Сколько времени ей потребовалось, чтобы между руганью и вспышками удушающего гнева разработать план, одеться и собрать инструменты? Час? Час с лишним? Уж точно не меньше часа прошло с того момента, как она вскрыла пакет, и до того, как отправилась исполнять свою миссию.

Ева включила блок связи – разумеется, тут был и видеотелефон – и проиграла сообщения за последние сутки. Среди них имелся один звонок от Фелисити, записанный на автоответчик в четырнадцать ноль-ноль.