Западня для ракетчика

— Вот для этого мы, старики, и существуем. Должен кто-то за вас молодых все помнить. Ты давай займись лодкой, а я обед сварганю. В сарае возьми две канистры с бензином, а то мне обратно не хватит.

На море поднялась небольшая волна. Волны захлестывали на берег, капитану пришлось разуться, чтобы поставить канистры в лодку. Потом он вернулся во двор за двигателем. И тут его ждало разочарование: один из зарядов, выпущенных во время борьбы между Сорокиным и стариком, угодил как раз в лодочный мотор. Даже на первый взгляд было видно, что сегодня с этим движком далеко не уплывешь. Давыдов понуро побрел на кухню. Старик сидел на табурете и потрошил кролика. Лику, видимо в воспитательных целях, он посадил чистить лук. Выслушав доклад Давыдова, в котором преобладали настроения приближающиеся к паническим, Василий Евдокимович упрямо мотнул головой:

— Ну и что, доберемся другим способом. Но сначала — обед.

На все расспросы о сути другого способа старик отмалчивался. Он продолжал молчать и во время обеда, и лишь изредка со смешинкой в глазах поглядывал на Давыдова, уже дошедшего до температуры, близкой к температуре плавления металлов. Весь обед Давыдов ерзал. Зато Виктор демонстрировал неплохой аппетит, а это лучше всего свидетельствовало о том, что дела у него пошли на поправку. Лика порхала как бабочка, стараясь услужить всем и каждому, что вызывало у Анатолия только раздражение. И только после того, как они съели жаркое, выпили обязательный кофе, после того, как была вымыта и расставлена посуда, старик, загадочно улыбаясь, поманил его за собой. Недоумевающий Давыдов проследовал за старым воякой в дальний конец подворья, который капитан не удосужился обследовать. Василий Евдокимович подвел его к самому удаленному строению, открыл дверь и сделал рукой приглашающий жест. Ничего не понимающий капитан шагнул внутрь. В одной половине помещения теснились овцы, а в другой… В другой были лошади.

— И что? — не понял Давыдов.

— Как что? Самый экологический вид транспорта! Вишь, какие красавцы.

Капитану стало дурно.

— Вот это — транспорт? И как на нем ездить, где телега-то?

— Какая еще телега?

— А что, на них верхом нужно ездить?

Теперь пришла очередь возмущаться старику.

— Давыдов, твою мать! Ты знаешь, чью фамилию носишь?

— Ну знаю, ну и что?

— Да он же был гусаром! У тебя в роду со всех сторон были кавалеристы!

— Ты еще моих диких предков вспомни, дядь Вась!

— А и вспомню! Скифы, они в седле жили!

— Ага, у них у всех были лошади, — грустно вздохнул капитан.

— Конечно, были. Но вот таких красавцев в те времена еще не умели выводить. Это же орловцы, порода!

— Угу, я вижу, — мрачно кивнул капитан, — а запах! — он зажмурился и повертел головой из стороны в сторону.

— Что ты в этом понимаешь? Лошадь, между прочим, самое чистое животное. Из помойного ведра и лужи пить не будет. Смотри лучше, как седлать.

В течение следующего часа капитан Анатолий Давыдов проходил ускоренный курс кавалерийской подготовки. Его заставили пять раз седлать и расседлывать лошадь (пардон, коня), при этом он с нее (то есть него) четыре раза упал. К шестнадцати часам, оставив Лику на хозяйстве и назначив Виктора начальником гарнизона, Василий Евдокимович скомандовал:

— Рысью марш, марш, — и выехал за ворота.

Следом трясся в седле, подпрыгивал и мотался из стороны в сторону капитан Давыдов. Он являл собой столь жалкое зрелище, что его дикие предки, увидев своего неуклюжего потомка, просто выпали бы из седел от приступов дикого хохота. Всю дорогу Давыдов слушал лекцию о конных стрелках из лука, скифах. В начале пути он еще огрызался, доказывая, что среди скифов были и земледельцы. На что ему было заявлено, что таковые считались в Скифии людьми второго сорта. К восемнадцати часам, как и обещал старик, они были в Щелкино. Старик помог Давыдову слезть, попрощался с ним и, ведя вторую лошадь в поводу, без всякого отдыха двинулся обратно. А капитан пошел к себе в квартиру, чтобы привести себя в порядок. До назначенной встречи у него было еще около часа времени. Давыдов уже думал, как скиф, шел, как скиф после долгого похода (ноги полусогнуты и чуть-чуть колесом), от него пахло, как от скифа, и он готов был, как скиф, содрать скальп с того, кто заварил всю эту кашу с взломщиком кодов системы «свой-чужой». А устал он, как скифская лошадь после набега на Мидию.

ГЛАВА 38. ВАМ ТЕЛЕГРАММА.