Западня для ведьмы

Экспонаты в павильонах Выставки защищены сильнейшими сторожевыми чарами и печатями, но хитрозадый Чавдо потому и стал живой легендой, героем воровских баек, что тащил, бывало, даже то, что стащить, казалось бы, невозможно.

Двое дознавателей спускались по лестнице, лавируя в толпе. В тот момент, когда Суно ощутил внезапное магическое возмущение – то ли в окружающем пространстве взбурлило нечто невидимое, то ли прокатилась не воспринимаемая обычными человеческими чувствами ударная волна, – у него словно что-то произошло со зрением: очертания пергамонских домов, освещенных фонарями, заколыхались, поплыли… Позади послышался тяжкий грохот. Мимо по ступенькам промчался, подпрыгивая, каменный обломок.

Уже через несколько секунд стало ясно, что с глазами у Суно все в порядке, а вот дома и впрямь… Рассыпались?.. Частично рассыпались. Их черепичные крыши по-прежнему блестели под полной луной, и даже окна продолжали светиться, но при этом строения стали сквозистыми, наподобие беседок.

Развалились стены. Все до единой.

В толпе раздавались потрясенные возгласы. Орвехт оглянулся: Дворец выглядел причудливо, будто колоссальный недоделанный макет или поражающая воображение гигантская руина. И причиной тому было отнюдь не землетрясение, потому что лестницы, колонны, перекрытия, мощные опорные столбы и позолоченный купол со шпилем остались в целости и сохранности.

Зато люстры с волшебными лампами, прежде подвешенные на цепях, теперь лежали на полу, хотя и продолжали сиять, словно бутафорские груды сокровищ на театральных подмостках.

На оголенных этажах суетились люди, напоминая ошалевших муравьев из раздавленного муравейника. Вокруг громоздились обломки.

В толпе прозвучало несколько возгласов: «Магическая атака!» – можно подумать, это могло быть чем-нибудь еще.

Волшебники творили охранные и прощупывающие чары, слали мыслевести в Салубу и в Аленду: там происходит то же самое – или нет? Со всех сторон звали кормильцев. Архимаги Ложи, которые в их помощи не нуждались – они обладали привилегией черпать из Накопителей сколь угодно большими порциями без посредников, – спешно тянули к себе силу.

Суно отправил мыслевесть Зинте, та сразу же отозвалась: с ней все в порядке, но она сильно занята – оказывает помощь пострадавшему, которого ушибло обломками развалившейся стены, и на очереди еще несколько человек.

Каждый приготовился, по мере своих возможностей, отразить нападение, ибо чего еще ожидать после такой прелюдии? Но минуты текли, а ничего не происходило.

Жилые кварталы были охвачены паникой, оттуда доносились вопли, ругань, рыдания, собачий лай.

На тех, кто находился вдали отсюда, обрушился шквал мыслевестей с вопросами, и вначале это их оглушило, а потом посыпались ответы. Весьма утешительные: ни в столице, ни в Салубе, ни в других ларвезийских городах ничего подобного не наблюдалось, да и на окраинах Пергамона дома уцелели. Что бы это ни было, оно охватило территорию относительно небольшую, радиусом в два-три шаба.

Магическое прощупывание позволило заключить, что центр сего возмущения – где-то в районе Выставки. Самопроизвольно сработал какой-то из экспонатов, таивший в себе сюрприз, о котором до поры не подозревали? Если так, для Ложи это конфуз превеликий, не говоря о предстоящих расходах на восстановление городских построек и Дворца Собраний.

– Я бы предположил, что некто привел в действие «Рвущий цепи, рушащий стены», – надтреснутым академическим голосом вымолвил достопочтенный Сибрехт, написавший несколько дюжин научных трудов о природе и свойствах различных артефактов.

– Задействовать «Рвущий – рушащий» с такой небывалой силой смог бы разве что кто-нибудь из великих богов, – не то чтобы возразил, это непозволительно по отношению к архимагу, но заметил с оттенком раздумья загорелый провинциал, в котором недолго было угадать «ущербного» боевого мага.

– Или наш Дирвен, – кисло произнес его бледный столичный коллега.

– Но ведь «Рвущий – рушащий», я надеюсь, сейчас не у Дирвена? – осведомился Сибрехт, до того погруженный в свои исследования, что решения, принятые Сокровенным Кругом, нередко ускользали от его внимания.

– Да именно что у него! – отозвались из толпы.

Орвехт и Крелдон, молча переглянувшись, бросились в сторону Выставки. Худощавый жилистый Суно вырвался вперед, опередив грузного коллегу.

Дома Пергамона напоминали театральные декорации, озаренные фонарями и масляными лампами. Горожане пытались выяснить, что случилось, кое-кто на всякий случай увязывал в узлы свои пожитки. Пострадавших, хвала богам, оказалось немного, это объяснялось характером разрушений: рассыпались только те участки стен, где не было ни окон, ни дверей. Все прочее уцелело и сейчас представляло собой фантасмагорическое зрелище. И кухни, и молельни, и спальни, и отхожие места – все то, что обычно скрыто от посторонних взоров, было выставлено напоказ.

Вывески лавок, чайных, трактиров и мастерских, прежде подвешенные на цепях, теперь валялись на мостовой среди обломков. Приходилось глядеть в оба, чтобы не запнуться.