Западня для ведьмы

Лекарке показалось, что последнее заявление до некоторой степени успокоило отца Тимодии, несмотря на его негодование и задетое самолюбие. Нет бы сразу по-человечески объяснить… Но «сразу по-человечески» – это Эдмару неинтересно. То-то он однажды за бокалом вина пожаловался с бередящим душу надрывом, что в его прежних жизнях нередко приключалась одна и та же грустная история: окружающие, до поры до времени настроенные миролюбиво, вдруг бросали все свои дела, собирались вместе и кидались его убивать.

«А ты зложителем не будь!» – вздохнула про себя Зинта, наблюдая, как Эдмар, сохраняя царственный вид, с небрежной учтивостью спроваживает визитеров.

Высказать ему это тотчас же не получилось, он беседовал с Римендой, а Зинту после всех сегодняшних хлопот клонило в сон, и она отправилась в отведенную ей комнату с кувшинками на потолке.

Проснулась лекарка за полночь. Почудилось, будто рядом что-то произошло или даже не произошло по-настоящему, а скользнуло мимо, словно почти неощутимое дуновение сквозняка.

Она вышла босиком на устланный циновками балкон, который оказался не то круговым, не то в половину дома. Черепица соседних крыш еле-еле серебрилась под ущербной луной. За оградой, на пустынном в этот час бульваре Шляпных Роз, среди темных крон деревьев тускло и сонно желтели фонари.

Засмотревшись на городскую ночь, Зинта тихо брела по балкону и, обогнув сахарно белеющую в потемках сиянскую скульптуру – дева-ящерица с мечом на поясе, прислужница Зерл Неотступной, – наткнулась на сидевшего в плетеном кресле Эдмара.

В первый момент показалось, что перед ней демон, похожий на Эдмара. Учитывая, с кем он порой якшается, – ничего бы удивительного… Но это был он собственной персоной. Лицо в неярком свете магической лампы, которую держала мраморная воительница, казалось фарфоровым, а одежда, напоминавшая китонскую баэгу, как будто была соткана из переливов синего и фиолетового мерцания.

Лекарка, впрочем, уже знала, что это обыкновенная, без волшебства, ткань из другого мира – «из искусственных световодных волокон», как пояснил Эдмар, а само одеяние называется «кимоно». Он и Зинте похожее подарил, только изумрудное с золотистыми бликами – словно солнце в листве, но она стеснялась носить такую красивую вещь, разве что когда они вместе с Суно и никто другой не увидит.

Эдмар держал бокал, а рядом с креслом, на изящном китонском столике, похожем на гриб, стояла початая бутылка.

– Ты что здесь сидишь за полночь и напиваешься в одиночку? – возмущенно ахнула Зинта, не в силах пройти мимо такого недоброжительского безобразия.

– А куда мне еще деваться, если у меня в спальне труп?

– Да у тебя тут полно комнат… – осмыслив только что услышанное, она осеклась. – Какой труп, откуда?

– Пожелай Рименде добрых посмертных путей. Госпоже Развилок уплачено за помощь.

Зинта так и сделала – пожелала, как подобает, тем более что Рименда вызывала у нее сочувствие, – и лишь после этого спросила:

– Что случилось? Я не слышала зова боли.

– Его и не было. Я довел ее до изнеможения любовными играми и после этого разом остановил работу жизненно важных центров.

– Ты ее убил? – уточнила Зинта скорее с печалью, чем с упреком. – Зачем? Так-то конечно, раз Госпожа Развилок решила взять с нее такую плату, деваться некуда, но она бы хоть прожила немного подольше, повидалась бы еще разок с Тимодией, погуляла по городу…

– Недолго бы погуляла, – хмыкнул Эдмар. – До соседнего перекрестка. Ее ведь там поджидают – и олух Севламонг, который ничего не понял, но считает меня губителем своего скромного семейного благополучия, и те два мага, которые прекрасно все поняли. Уж они постарались бы вытянуть, с чего Рименда так забеспокоилась из-за недуга дочери, хотя авторитетные люди заверяли ее, что никакой опасности нет, и что ей сказали в храме Двуликой, и кому она сама успела что-нибудь об этом сболтнуть. Не могут ведь они допустить утечки своих главнейших секретов. Ее ждал Дом Инквизиции. Красивую, решительную, страстную женщину там довольно скоро превратили бы в скулящий кусок мяса. Зинта, согласись, это было бы неэстетично и непристойно, поэтому я взял на себя смелость закончить с этим по-своему.

– Жалко, – угнетенно вздохнула Зинта.

– Поверь, для нее так лучше. Рименда умерла счастливой. Она знала, что умирает не напрасно – я напоследок сделал благородный жест и рассказал ей, от чего она спасла Тимодию. И вдобавок она хотя бы на пороге смерти получила удовольствие в постели – лучше поздно, чем никогда, не правда ли? Коллега Севламонг не только в Академии из рук вон плохо учился. Как доставить женщине телесное наслаждение, он тоже, сколько могу судить, понятия не имеет, – Эдмар легкомысленно фыркнул, словно речь шла вовсе не о жизни и смерти.

– А если бы ты забрал ее в другой мир? – опасливо понизив голос, справилась лекарка.