Западня на сцене

— Эти выходы были перекрыты людьми Позера, однако не раньше, чем через пятнадцать минут после случившегося. — Лейтенант снова обратился к плану театра. — Вот здесь постовые, — он отметил несколько мест на карте крестиками. — Обзор отсюда отличный, вряд ли кому-нибудь, если он только не суперпрофессионал, удалось бы оставить театр незамеченным.

— Хорошенькое утешение!.. Пока появился Позер со своими людьми, неизвестный мог преспокойно уйти пешком, а не то что убежать.

— А вы не считаете, что мы переливаем из пустого в порожнее? — невозмутимо, но безо всякого вызова спросил Штегеман. — От нас сейчас что требуется? Раскинуть мозгами, как бы поскорее наверстать упущенное. При нынешнем положении дел подозревать можно едва ли не каждого из коллектива театра.

Маркус с трудом проглотил ядовитые слова, так и вертевшиеся на кончике языка. Штегеман его разозлил. Он не криминалист, этот обер-лейтенант, а дисциплинированный педант без грамма фантазии.

— Вы, как всегда, правы, Штегеман, — не скрывая сарказма, проговорил он. — И у вас, разумеется, есть отличный, детально продуманный план действий?

Штегеман улыбнулся.

Из висевшего над дверью динамика вырвался свистящий звук, он становился все выше и выше, оборвавшись именно тогда, когда терпеть его стало совсем уже невмоготу. Зато можно было разобрать негромкий мужской голос, все время заглушаемый непонятными шумами и треском. «Да прекрати ты… глупее не придумаешь… волноваться нечего… это еще наше счастье… Пернвиц… и смотри, никому не проболтайся…»

— Откуда это?

— Понятия не имею, наверное, со сцены, — так же шепотом ответил Позер. — По переговорному устройству.

Лейтенант Краус замахал руками.

— Нет, ни в коем случае, это прошло через микрофоны, которые находятся на сцене. Я их насчитал там целых пять.

— Узнал кто-нибудь голос?..

Никто не ответил.

Маркус вскочил.

— Краус! Позер! Мигом на сцену! Нам нужны оба — и тот, что говорил, и другой!

— А я расспрошу секретаршу главного режиссера, — обер-лейтенант Штегеман был уже у двери.

И вдруг снова зазвучали эти голоса.

Криминалисты застыли на месте, буквально гипнотизируя взглядами небольшой, обитый коричневой кожей ящичек над дверью.

— …Конечно, на репетиционной сцене… праздничные дни… никто не явится… сделаю, сделаю… полицейские могут… только Пернвиц.

Ответ прозвучал неразборчиво, будто кот зашипел, потом снова голос первого:

— …Если тебя это успокоит… проверю… наверняка… но исчезнуть нам придется, не то они…

Голос, зазвучавший под конец довольно резко, вдруг оборвался, да и динамик отключился.

— Черт, теперь они смоются, — ругнулся лейтенант Краус и бросился вон из кабинета. Криминальмейстер — за ним следом.

Обер-лейтенант Штегеман рванул на себя обитую кожей дверь кабинета главного режиссера и набросился на перепуганную секретаршу, вскочившую из-за стола:

— Вы слышали? Кто это говорил?

— Что я должна была слышать?

Секретарша, женщина весьма решительного вида лет тридцати пяти или около того, в очках и седой прядью в густых каштановых волосах, быстро овладела собой и поставила на электроплитку кофейник.

— Дверь у нас, можно сказать, звуконепроницаемая, сами видите. А подслушивать у замочных скважин я не привыкла.

— Этого никто не утверждает, — Маркус протиснулся в «предбанник» мимо Штегемана и, принюхиваясь к запаху закипающего кофе, огляделся.

Письменный стол стоит под углом к окну. Перед ним — декоративная скамеечка с цветочными горшками. Цветы нездешние, какие-то экзотические. У стены два стеллажа с папками, по бокам — театральные плакаты с множеством наклеенных фотографий; но и здесь над дверью динамик.

Он снова обратился к секретарше, внимательно глядя на нее.

— Мы только что стали невольными свидетелями разговора, который, вероятнее всего, велся на сцене… да… Но при включенной местной сети… да. У вас ведь тоже висит такая штуковина, — он мотнул головой в сторону динамика.

— В этом нет ничего удивительного, — ответила секретарша намного любезнее. — Я свой динамик отключила, — и улыбнулась, показав удивительно красивые зубы. — Не могу сосредоточиться при этом шуме.

— Я вас понимаю, — Маркус бросил на Штегемана многозначительный взгляд.

Не может быть, чтобы секретарша не услышала хотя бы этого омерзительного свистящего звука!

— Но в других помещениях театра — там можно было услышать этот разговор?

— Что за вопрос, конечно! Если внутренняя сеть работает, а микрофоны на сцене звукооператор перекрыл.

— А поподробнее нельзя?

— У нас есть две возможности вести передачу со сцены на театр — с пульта главного режиссера и еще через пульт звукооператора, если он подключается.

Покачав головой — есть же такие несведущие люди! — она открыла один из ящиков письменного стола и достала чашку с блюдцем.

— Не желаете ли глоток кофе?

— Нет, — сказал Маркус. — Большое спасибо.

Ступенька, следующая и еще одна. Лестничная площадка, поворот направо, и все сначала. Кажется, что это какая-то бесконечная лестница.

Устройство сцены — чертовски сложная вещь. Кто бы мог подумать?.. А лифта нет, только грузовой подъемник, к тому же испорченный.

Маркус остановился, отдышался. Бросил взгляд вниз.