Западня на сцене

Комната маленькая, хорошо прогретая, что особенно приятно после уличного холода. Шторы задернуты, рояль открыт, рядом с ним нотный пульт и два стула. Маркус не стал включать свет. Сел на стул перед чуть-чуть приоткрытой дверью, положил аппарат на колени.

Проклятый чертеж — знать бы, что на нем изображено… Не шутки же ради ассистент режиссера начертил эти значки… Узкая полоска света из коридора падала на его правый сапог. На пороге виднелось пятно, напоминавшее ему чье-то лицо. Да, но чье?.. И вдруг появился Вестхаузен — в каких-то нескольких шагах от двери, в коридоре, ведущем к мужским гримерным. Маркус увидел сквозь щелку, как ассистент режиссера к чему-то прислушивается, склонив голову набок. А потом он так же неожиданно исчез, только тихо скрипнула дверь в конце коридора.

Несколько погодя он увидел Позера. Молодой криминальмейстер шел на цыпочках и, когда Маркус открыл дверь, не на шутку испугался.

— Ну, и нагнали вы на меня страха, — признался он шепотом. — Я подумал, что это Вестхаузен.

— Есть новости?

— Гардеробщица рассказала мне, что он, переодевшись, долго сидел в своей комнате. Потом я столкнулся с баритоном Мерцем, когда тот выходил из душа. А после этого в душевую заявился Вестхаузен.

— Куда девался Краус?

— Притаился, наверное, как вы, за одной из дверей. Думаю, что на верхней сцене. Оттуда удобно наблюдать за репетиторской.

— Хорошо, идите на свое место.

Он снова остался в одиночестве.

Вестхаузен закрылся в туалете первого этажа, разорвал на клочки странички «аннотации» с чертежом и спустил воду в унитазе. Выйдя в коридор, сразу увидел перед собой улыбающееся лицо криминальмейстера.

— Странно, что мы то и дело сталкиваемся в таких местах, — сказал молодой человек.

— Да, смешно!

— Чем это вы так довольны?

— Всем! Абсолютно всем! — И оставил криминалиста стоять с открытым ртом.

Эльке и Вондри, как он и ожидал, сидели в репетиторской. В душевой мылся толстяк Мерц. А Гюльцов успел переодеться.

— Что ты скажешь о премьере, Вернер? — спросил баритон, отфыркиваясь. — Хорошо отработали, а?

— Интересно, что на сей раз напишут критики, — сказал Гюльцов, причесывавшийся перед зеркалом. — Держу пари, что этот, из окружной газеты, опять от нас камня на камне не оставит.

— Слабо ему! На что спорим?

— Спорить не будем. Подождем — увидим.

Вестхаузен молча разделся до пояса, подошел ко второму умывальнику, пустил воду.

— А Вернер у нас отмалчивается. Ну, ясно, его полицейские затюкали, их в театре пруд пруди.

— Ладно, не подначивай его!

Вестхаузен заметил в зеркале, как Мерц, который вытирался ярким махровым полотенцем, сделал Гюльцову предупреждающий знак.

— Они на хвосте у нашего первого тенора. Может, он где и наследил. Но не могу себе представить, чтобы он…

— Я тоже. Но тогда кто?..

— Понятия не имею! Да и не нашего ума это дело… Хотя мне не по душе, что такой мерзавец разгуливает себе на свободе как ни в чем не бывало.

— Недолго ему осталось гулять, — сказал Гюльцов, одеваясь. — Мы еще увидимся.

— Не закрывай дверь, — бросил ему через плечо Вестхаузен.

— Слушай, выходит, он еще не онемел! — Лицо тенора-буффо расплылось в улыбке. — Ах, как я рад, как я рад!

— Проваливай, малыш! — Баритон, смеясь, швырнул в отпрыгнувшего в сторону Гюльцова мягкую домашнюю туфлю, которая попала в долговязого лейтенанта из уголовной полиции, а тот, не дав ей упасть, бросил обратно в душевую.

— О, да у вас тут весело!

— Извините, лейтенант, но это опять расшалился наш малыш.

— Ничего, пустяки. Вы не видели господина Вондри? Его ищут гримеры.

— Нечего им дурака валять! Им прекрасно известно, где Вондри. В репетиторской. Он, видите ли, привык после спектакля расслабляться, — в голосе Мерца прозвучали недобрые нотки.

— Благодарю. — Лейтенант удалился, не удостоив стоявшего посреди душевой ассистента режиссера взглядом.

— Ну, разве я не прав? — прошептал толстяк, округлив глаза. — Они выслеживают Вондри.

Вестхаузен и на сей раз промолчал.

— Да, между прочим, а что, собственно говоря, понадобилось от тебя капитану? Ну, только что, на сцене?

— А ну, убирайся! — воскликнул Вестхаузен; пытаясь обратить все в шутку, он прыснул дезодорантом в сторону Мерца.

— Улетаю, растворяюсь!

Он, по крайней мере, дверь оставил открытой.

Ассистент режиссера стоял некоторое время, опустив голову, потом неторопливо оделся, тщательно повязал галстук и долго причесывался. Вошла гардеробщица, собрала оставленные на скамейке театральные костюмы. Обычно болтливой женщине хватило одного взгляда, чтобы понять: с Вестхаузеном лучше не заговаривать.

Он взял стул и сел, вытянув ноги.

Наконец из душевой кабины вышел Менерт. Он был в светло-зеленом халате, пол-лица закрывали массивные очки в роговой оправе, голову он обмотал зеленым же полотенцем — и всем своим видом напоминал огромную лягушку.

Вестхаузен пропустил его, подождал, пока он закрыл за собой дверь в соседнюю комнату для переодевания, и со вздохом поднялся.

Сейчас самое время. После Менерта никто душ принимать не станет — только Вондри.