Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Терийокский отдел Центральной сыскной полиции, прослушивавший телефонные переговоры с Ленинградом и Москвой из Финляндии, отмечал, что Давыдов всеми средствами старается остаться за границей, получить хороший пост (предпочтительно в Берлине) и его весьма влиятельные московские родственники обещали ему устроить дело и призывали сохранять терпение[2084]. Возможно, в связи с этими хлопотами через полгода после назначения Давыдова торгпредом возник вопрос о его переводе на новое место, и полпред И.М. Майский обратился к Л.М. Кагановичу с просьбой об оставлении торгпреда на своем посту[2085]. Давыдов продолжал работу в Хельсинки до февраля 1931 г.

25 апреля 1930 г.

8. – О Польше (тт. Литвинов, Косиор Ст.).

а) Отклонить предложение т. Литвинова об упразднении представительства Украины в Польше.

б) Кандидатуру представителя Украины согласовать с НКИД.

Выписки посланы: тт. Литвинову, Косиору, Москвину.

Протокол № 124 (особый № 122) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.4.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 8. Л. 137.

Возросшая напряженность в советско-польских отношениях в первой половине 1930 г. сочеталась с кризисным положением в полпредстве в Варшаве. Осенью 1929 г. его покинул полпред Богомолов, а в январе 1930 г. – выполнявший обязанности временного поверенного в делах СССР «украинский» советник Коцюбинский[2086]. К тому же в январе 1930 г. Оргбюро распорядилось «освободить т. Кулябко H.H. от работы 1-го секретаря Полпредства СССР в Польше, отозвав его в распоряжение НКИД»[2087]. Новый полномочный представитель СССР Антонов-Овсеенко мог опереться лишь на одного-двух ответственных сотрудников, миссия находилась в состоянии изоляции от польских общественных и политических кругов. На протяжении нескольких месяцев НКИД не мог заместить должность советника, который должен был одновременно являться представителем УССР в Польше. Кадровый голод испытывали и харьковские власти, бившиеся в авангарде «наступления социализма по всему фронту» и потому затруднявшиеся предложить Москве приемлемую кандидатуру нового советника полпредства. Эти обстоятельства накладывались на неразрешенный осенью 1929 г. конфликт между руководящими представителями ЦК КП(б)У и НКИД по поводу роли «украинской работы» в общей системе государственных взаимоотношений СССР с Польшей[2088]. Озабоченное положением на западных рубежах СССР, высшее руководство весной 1930 г. склонялось к примирительной линии в отношении Польши и сглаживанию советско-польских противоречий по украинской проблеме[2089].

По всей вероятности, Литвинов счел, что сложившаяся ситуация содержит необходимые предпосылки для того, чтобы одним ударом разрубить узел в отношениях НКИД с ЦК КП(б)У и установить полный контроль Москвы над деятельностью миссии в Варшаве и соответственно лишить харьковские инстанции важного рычага для воздействия на формирование советской внешней политики. Политбюро отвергло этот подход, однако одновременно Генеральному секретарю ЦК КП(б)У было указано на прерогативу НКИД отклонять непригодные с точки зрения этого ведомства предложения. Разрешение принципиального конфликта было отложено, на деле Харьков утратил возможность направлять в Польшу влиятельных эмиссаров, и «украинскими советниками» впредь назначались лица из московского кадрового резерва[2090].

25 мая 1930 г.

Опросом членов Политбюро

83. – О советнике полпредства СССР в Польше (ОБ от 25.V.-30 г., пр. № 200, п. 32-гс).

Принять согласованное с ЦК КП(б)У предложение об утверждении советником полпредства СССР в Польше т. Таран С.Д.

Протокол № 127 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.5.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 786. Л. 13.

Решение Политбюро повторяло первый пункт постановления, принятого 21 мая на заседании Секретариата (Каганович, Молотов, Смирнов, Москвин) по представлению Орграспредотдела ЦК (Пшеницын) и НКИД (Стомоняков). Тем же постановлением С.Д. Таран был отозван из Промышленной академии. Решение Секретариата предусматривало внесение вопроса на утверждение Оргбюро (первого пункта («а») – и на утверждение Политбюро)[2091].

Оргбюро продублировало постановление Секретариата, однако это произошло уже после принятия рассматриваемого решения Политбюро (26 мая)[2092]. Ссылка в его заголовке на постановление ОБ от 25 мая выглядит необъяснимой.

14 июля 1930 г.