Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации

О внутренних источниках русского движения в Галиции и о значении для этого процесса униатской церкви писал О. А. Мончаловский: «Именно в русской церкви, хотя и униатской, и среди ее верных, под соломенными крышами, тлела искра национальной мысли; церковь отделяла русский народ не только от костела, но и от польской национальности, церковь сохраняла русский язык и русское письмо и оберегала национальные предания. В церковных службах св. Владимиру, св. Ольге, св. Борису и Глебу и другим нашим национальным святым и священники, и народ читали и слышали о „русском роде“, а это с живыми преданиями и рассказами, ходившими в народе о Киеве, о Почаеве и других русских городах и местах благочестивого паломничества, о казацких войнах с Польшею и т. п. создавало в умах галичан образ Руси и утверждало их о племенной к ней принадлежности».^{12}

Таким образом, запрос на общерусскую идеологию формировался в первую очередь внутренними закономерностями развития Белоруссии и Украины. Политика России могла способствовать развитию этого движения, но не была его первоисточником и «творцом».

Это позволяет говорить о том, что историко-культурная связность восточнославянских земель, сложившаяся в древнерусский период, сохранялась и после упадка Киевской Руси и вхождения ее отдельных частей в разные государственные образования.

Культурный и информационный обмен между частями Руси продолжался, несмотря на многовековое политическое разделение. Давние традиции историко-культурной связности, выдержавшие испытание временем и политикой, закономерно сформировали запрос на объединительную национальную идею в Новое время.

В то же время, разрушение Киевской Руси под ударами монгольских орд и вхождение отдельных русских земель в состав разных государственных образований закономерно способствовали зарождению дезинтеграционных тенденций. Однако эти тенденции не носили того плавного и поступательного характера «от древнерусской народности к трем восточнославянским нациям», как это представляла советская концепция истории. С распадом Киевской Руси исторический процесс на западнорусских (белорусских и украинских) землях обрел нелинейный и турбулентный характер, когда интеграционные и дезинтеграционные тенденции развивались параллельно, что вело к их неизбежному столкновению.

Природа белорусско-украинского сепаратизма

Говоря о дезинтеграционных тенденциях, не следует забывать, что эти тенденции были, прежде всего, связаны не с неким «особым путем», отличным от России, выбранным Белоруссией и Украиной, а с попаданием Западной Руси в зону польско-католического геополитического и культурного влияния. Именно это влияние и было основным фактором, оказывавшим «возмущающее» воздействие на самосознание предков белорусов и украинцев. Причем это воздействие было двояким.

С одной стороны, польско-католический экспансионизм порождал сопротивление западнорусского православного населения и побуждал его искать помощи и поддержки у набиравшего силы Московского государства. Таким образом, польская экспансия парадоксальным образом стимулировала контакты между Западной и Восточной (Московской) Русью и не давала «угаснуть» идее общерусского единства. Более того, нарастающее давление со стороны католиков способствовало росту престижа и авторитета Московского государства — защитника православных — в глазах западнорусов. Благодаря этому общерусская идентичность из «киевоцентричной» постепенно становится «москвоцентричной».

Итогом этих тенденций и стала общерусская национальная идея, причем, как было показано выше, свое развитие она получила не только на западнорусских землях в составе Российской империи, но и в Галиции и Карпатской Руси, подконтрольных Австро-Венгрии.

К этому времени окончательно оформляется «москвоцентричный» характер русской идентичности. Неслучайно именно в XIX веке Александр Сергеевич Пушкин Пушкин произнесет сакраментальную поэтическую фразу «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось». Великороссия становится геополитическим и культурным лидером русского мира. Созданные здесь культурно-языковые стандарты начинают восприниматься как образцы людьми русской ориентации в Западной Руси.