Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.

Поэтому, подчеркивая неполноту и специфику имею­щихся источников, считаясь со случайными потерями или обеднением их в результате их последующего быто­вания (здесь имеются в виду прежде всего летописи), следует все же сказать, считаясь с возможными исклю­чениями, что объем и полнота имеющихся источников, если и не прямо пропорционально, то все же находится в определенной зависимости от реального значения тех или иных исторических явлений.

Мысль эту можно хорошо проиллюстрировать на примере польско-русских отношений. Как только отно­шения эти приобрели чрезвычайно существенный, жиз­ненно важный для обеих стран характер, а произошло это в 10—40->е годы XI в , так сразу же существенно воз­росла степень освещенности их в источниках. Поэтому даже само по себе состояние источников в известной мере помогает судить об относительной важности тех или иных процессов и явлений в политическом развитии изучаемых стран. Речь, разумеется, идет только об их внешнеполитическом развитии.

Рассматривая под этим углом зрения сохранивший­ся материал, нельзя не прийти к выводу, что с течением времени политические связи между восточным и запад­ным славянство'М становились все более широкими и разнообразными. Особенно заметно это на примере рус­ско-польских отношений. Сравнительно бедный источ­никами, и, по;видимому и событиями X век, здесь резко отличается от богатого разнообразными и сложными событиями XI в

Отношения между восточным и западным славянст­вом, не будучи, “ак правило, центральными и решаю­щими в политическом развитии изученных славянских стран, были все же в достаточной мере сложными и про­тиворечивыми. Если при характеристике отношений Руси и Чехии нет оснований говорить о возможности конфликтов между ними, а в правление Олдр'жиха Чеш­ского и в последние годы княжения Владимира и з

335

начале правления Ярослава можно предположить даже русско-чешские союзнические отношения, то картина русско-польских отношений представляется гораздо бо­лее сложной. Анализ летописных статей 981 и 992 гг. убеждает, правда, в том, что распространенное в лите­ратуре представление об остро враждебном характере русско-польских отношений в конце X в. не имеет под собой оснований. Отношения Руси и Польши развива­лись в это время мирно, хотя чешский великокняжеский двор делал, вероятно, попытки втянуть Русь в польско-чешский конфликт из-за Силезии и Малой Польши. Од­нако период мирного руоокочпольокого соседства сменил­ся в 10—30-е годы XI в. периодом длительного воору­женного конфликта, вслед за которым, правда, наступил в конце 30-х и в 40-х годах период тесного русско-польского военного и политического сотрудничества.

Не менее сложной была и картина отношений запад­нославянских стран друг с другом. Вслед за относитель­но недолгой эпохой польско-чешского союза 60—начала 80-х годов X в. отношения между польскими и чешскими феодалами вошли в период острых противоречий и столкновений, для развития которых чрезвычайно серь­езное значение имела восточная политика Германской империи. Важно подчеркнуть также наличие почти по­стоянного в исследованное время польско-лютического конфликта, особенно опасного для позиций польских феодалов на Поморье. Зато довольно тесные связи, военное и политическое сотрудничество далеко не всег­да, конечно, оформленные формально, объединяли Че­хию и Лютическнй союз.

В ходе развития польско-чешских отношений в конце X и начале XI в. при Болеславе II Чешском и Болесла­ве I Польском и в конце 30-х годов XI в. при Бржети-славе I Чешском неоднократно возникали планы созда­ния под руководством чешских или польских феодалов обширной западнославянской раннефеодальной монар­хии. Речь при этом, разумеется, не шла об объединении всех западнославянских стран, включая земли, населен­ные полабо-прибалтийсквми славянами. Речь шла лишь об объединении Польши, Чехии и части полабо-прибал-тийских славянских земель, когда военная и политиче­ская инициатива находилась в руках польских феода­лов, либо об объединении Чехии и части польских зе-

336

мель, когда объединительные планы формировались в среде чешских феодалов. Сходные тенденции сказыва­лись и в политическом развитии Руси второй половины X в., когда киевский князь Святослав стремился вклю­чить в состав своих владений Болгарию, перенеся при этом столицу на Дунай.