Западный край. Рассказы. Сказки

Смотр отрядов ополчения двенадцати улиц района вступил в завершающую фазу. Страсти накалились до предела. Каждый вечер на перекрестке устанавливали макеты из жердей и досок. Их немедленно окружала плотным кольцом детвора. Учебные тревоги стали праздником для всей улицы. Динамик гремел: «Алло! Алло!» — точь-в-точь как на киносъемках. Всякий раз, когда ополченцы «стреляли» струей из брандспойта по мишени, шипение хлещущей под напором воды и крики зрителей позволяли даже тем, кто остался сидеть дома, точно определить результаты. Пожарные тревоги, когда приезжали автоцистерны и ополченцы в касках разбегались по своим местам под трели свистков и вой сирен, пользовались наибольшим успехом. В такие вечера даже дети не ходили смотреть фильмы про войну и про шпионов, которые прямо на набережной показывала кинопередвижка.

Дядюшка Бао, как всегда после ужина, пощелкал во рту зубочисткой и погрузился в ворох дожидавшихся его дел. Он больше не ждал сына. И не потому, что голова его была забита делами. Просто, считал он, Минь сейчас уже далеко от дома. А где именно — военная тайна. Старший сын воюет на западе, и письма оттуда идут целый месяц. Может, младшего послали еще дальше, вот и нет от него пока вестей. Так он говорил себе.

Бао встал. Проглядев список предстоящих дел, он вспомнил, что сегодня смотр. В отряде у них тридцать восемь ополченцев, все они, в общем-то, люди крепкие, только вот не хватает восемнадцати касок. Хорошо бы их где-нибудь раздобыть! Хотя уже и то, что им удалось достать два десятка — здорово! Но вот, скажем, вчера разыгрывали тушение пожара, тут уж каски нужны были всем. Отделения — одно за другим — врывались в горящий дом… Пусть пламя было воображаемым, но вода из брандспойта хлестала самая настоящая, мокрые каски так и блестели! Зрелище впечатляющее, ничего не скажешь. И слова команд из динамика звучали, точно музыка. Бао остался доволен. Здорово! Просто здорово! У него был свой критерий для оценки любых воинских учений; главное, считал он, показательная сторона, наглядность — все должно впечатлять, оставлять ощущение мощи и силы. Вот почему во что бы то ни стало надо одолжить где-нибудь полторы дюжины касок. Он записал это в книжку под рубрикой «Самое важное».

Ну и, конечно, весь отряд должен быть в сборе. Смотр — дело нешуточное. Тут каждый человек — на вес золота. Ночные учения — первостепенное мероприятие.

Сегодня Комитет самообороны и ополченцы собрались в доме у Бао. Люди уселись на лежанке в его комнате и сразу перешли к делу. Многие думают, будто им нравится заседать. Но это неверно; просто всегда набирается уйма дел, и, если каждому уделить хоть пяток минут, уходит масса времени. Может, те, у кого дел немного, и обожают заседать, но тут было вовсе не так.

Дежурный перечислил присутствующих. И как только он называл чье-то имя, Бао тотчас заносил его в свою записную книжку. Он выводил буквы старательно, словно слышал все эти имена впервые, хотя ему уже не раз приходилось записывать их в эту самую книжку и он давно уже знал всех наперечет. Потом он пробежал еще раз список.

— В третьей группе отсутствует Хай.

Командир ополченцев махнул рукой:

— Ладно-ладно. Сами знаем!

Бао, слегка встревоженный, обвел взглядом своих товарищей. Многие, так же как и Бао, занимались общественной работой на этой улице еще с того времени, когда был освобожден Ханой. Хаю, наверно, тогда не было и десяти лет, и по вечерам он вместе с другими мальчишками дожидался, пока Бао вернется с работы, чтобы попросить у него спичечный коробок. Здесь никто не таил зла против Хая, ведь все знали его с детства. Характер ребенка складывается с годами. Дети не рождаются на свет злыми или испорченными. С тех пор как умер дядюшка Ты, все соседи почувствовали, что и они тоже в ответе за Хая. Да только словами чужому горю не поможешь.

Бао задумался. Он как-то весь подобрался и посуровел. Впрочем, он всегда становился таким, когда дело касалось работы — здесь ли, в уличном комитете, или у себя в исполкоме. Какой бы ни разбирался вопрос и какое бы ни принималось решение, спорили люди или отмалчивались, для Бао все это было важнее, чем любые житейские дела.