Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика

— Как же, как же — слыхали мы о твоих подвигах, — заметил Келеберденко. — Говорят, 15 суток отсидел в Москве. Был приказ по Управлению, в котором описывался твой побег из части. Отмечался низкий уровень воинской дисциплины военных специалистов и плохая политико-воспитательная работа с ними их командиров. Между прочим, начальник, от которого ты убежал, получил строгий выговор. На его и твоем примере продемонстрировали все видимые и невидимые недостатки работы с молодыми офицерами, вновь прибывающими на службу.

— Мы тут даже гордились: это наш кадр, вместе учились! Теперь ты — личность известная по всей системе, — добавил Бахарев.

^{Виктор Бахарев. 1956 г.}

Сидящий на скамеечке полковник, толстенький старичок с маленькими глазками на белесом лице, поняв, что я приехал из центра, спросил:

— Ну как там в Москве? Дожди идут? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вы к нам насовсем?

— Да. Прибыл на новое место службы.

— Вот и хорошо. А если — холостяк, то и совсем прекрасно.

Я еще не знал, что только что познакомился с полковником Нырковым Григорием Гавриловичем, моим будущим командиром.

Командира в/ч 71373 полковника Филиппова Бориса Николаевича в гарнизоне не было, и я пошел представляться главному инженеру подполковнику Сосновскому Евгению Георгиевичу.

В кабинете меня принял флегматичного вида подполковник в форме войск связи. Полное лицо с правильными чертами ничего, кроме властного спокойствия, не выражало.

Он спросил, какой институт и по какой специальности я заканчивал, где проходил переподготовку. Удивился, когда узнал, что переподготовка по двум специальностям длилась девять месяцев.

— Что вам говорили в Управлении?

— В Управлении Грачев проинформировал меня о том, что в данный момент штатных должностей инженеров нет. В связи с этим большинство специалистов посылают на должности техников. Говорят, что это — на три-четыре месяца…

— А какой оклад вам обещали?

— 1400 рублей.

— Хорошо, мы подумаем, куда вас определить. Приходите завтра к 9 часам. Я сообщу, где вы будете работать, и познакомлю с вашим начальником. А пока идите в отдел кадров и оформляйтесь.

На следующий день Сосновский познакомил меня с полковником Нырковым.

— Вот вам, Григорий Гаврилович, пополнение. Он будет у вас работать постоянно. Инженер, человек с перспективой. По специальности радист, но можете использовать его и по автоматике.

Под диктовку Ныркова я написал заявление на выдачу пропуска и пошел к начальнику по охране режима полковнику Рощину. Вопреки ожиданиям, он со мной не беседовал, подписки не взял и отправил меня в бухгалтерию.

Там выяснилась неприятная для меня новость: оклад техника — 1200 рублей. Когда я попросил объяснения у Сосновского, он, не моргнув глазом, сказал:

— В Управлении сами не знают, что пишут: денежные фонды перерасходованы, а по штатному расписанию по вашей должности вилка — 1200–1400 рублей.

— Я пойду к начальнику объекта…

— Приказ именно он и подписал, так что идти к нему не стоит. Пишите жалобу Егорову, — с олимпийским спокойствием посоветовал Сосновский.

Но когда я пошел к Филиппову, он деланно удивился и сказал:

— Ничего подобного. Ставка у вас 1400 рублей, я сам сегодня подписал приказ.

Присутствующий при этом Сосновский не проронил ни слова…

К вечеру я получил пропуск на право вхождения в производственную зону и некоторые сооружения. В пропуске красовалось несколько резиновых штампиков: танк, звезда и телефон.

Встретивший меня Нырков спросил:

— Получили пропуск? Значит завтра с утра — на работу.

Комендант общежития, женщина с редкой фамилией Талантова, поселила меня в финский домик. Здесь уже жили наши ребята, среди которых оказался еще и Пересторонин. Домик имел большую застекленную веранду, все удобства, приличную мебель, радиолу и телефон. Мой почтовый адрес оказался: Новгород (областной), п/я 18.

* * *

На работу в производственную зону нас доставил красный автобус. Еще два ряда колючей проволоки вдоль взрыхленной полосы земли, КПП и снова сосновый лес на невысоких холмах.

Автобус останавливается у здания, огражденного очередным витком колючей проволоки. Сдаем пропуска часовому. В просторном тамбуре вынимаем все металлические предметы и кладем их в персональные ящики.

В большом высоком зале стоят несколько изделий в разной степени готовности. Это и есть сборочные площадки, на которых мне предстоит работать. Но полковник Нырков так не думает и, лукаво подмигнув голубыми глазками, говорит:

— Начнем мы с вами с самой важной и ответственной работы — заполнения формуляров на блоки изделий. Заполняя формуляры, вы в полном объеме представите весь комплекс работ, познакомитесь с новинками и привыкните к документации. Идите и помогайте Келеберденко.

— Тебя бросили на формуляры? — встретил меня Келеберденко. — Это у деда такая привычка — сажать новичков на эту писанину. Работа страшно нудная, но ответственная. Особенно — вносить изменения и собирать под ними подписи. Думаю, что с твоим приходом я от этой тягомотины освобожусь и пойду на сборку.