Запах грозы (ЛП)

— Спасибо, миссис Моррисон, но мне совсем не хочется есть. — Развратница потупляет взор и скромно улыбается, покусывая опухшие от минета губы. Я благодарю бога, что мама выждала, когда мы сами соизволим присоединиться к завтраку. Словно налету поймав мою мысль, Мэй нарочно эротично играет с кусочком авокадо. Ниже пояса начинает жечь. И не только от пошлых слайдов в подсознании, но и от того, что мой член сегодня подвергся набегу варваров. Ополоумевшая предводительница выделывала такие па, что я до сих пор ощущаю тяжесть в паху и сладкую, дурманящую боль.

— Согласен с Мэй. — тут же включаюсь в разговор, и мама ожидаемо хмурится.

— Так вот в кого у Грэма такая способность играть бровями! Лана, вы невероятно похожи! — улыбается Эплби, нацеливаясь вилкой на помидор-черри.

— Видела бы ты его детские фотографии. Учителя жаловались, что он не умеет радоваться. А кузина, дразнила его Грэм-ворчун.

— Правда? — спрашивает Мэй и интерес, с которым она взирает на маму, просто потрясает.

— Приходилось доказывать, что сын не дитя Сатаны, а ребенок с особенным взглядом.

— Ого, значит, ты уже тогда отличался от сверстников? — Мэй пихает меня коленом, и я кривлюсь в улыбке, как идиот. Ненавижу темы из серии: «Взгляни, какой у моего сыночка был маленький член и какая обаятельная мордашка». Хочется блевать. А кузина Эйприл, все-таки понесла наказание за свои обзывания. На ее дне рождении, я подложил в праздничный торт петарду. Вот же было весело…

— Грэм, расскажи Мэй о своем первом дне в школе. — Подталкивает мама и я нехотя, делюсь тем, как пришел домой весь в ссадинах и синяках, подравшись с девчонкой, размером с бензиновую цистерну — Фрэнни Блюминг. Эта сучка, задирала меня до конца уроков, а потом мы затеяли дуэль на футбольном поле, и всё кончилось банально — дракой.

Мама и Мэй задыхаются от смеха, а я беру тарелки и отношу их на кухню. Спустя пару минут, ладони малышки, разогревают мою грудь под футболкой, а сексуальный голос, заставляет замереть у посудомоечной машины.

— Для меня ты великолепен в любом возрасте. Я без ума от твоего облика и того, что ты прячешь в штанах.

— Оу! — я дергаюсь, когда она зажимает мой стояк в руке и совершенно плюет на присутствие женщины в двух футах от нас. — Не горячись, детка.

— Ты мой и я делаю, что хочу. Если ты сейчас же не доставишь Мэй Жюстин Эплби домой, то сам будешь краснеть перед мамой, за то, что девушка ее сына стоит на коленях и…

— Так, пошли отсюда.

Я вывожу смеющуюся девушку из дома. Мама кричит нам вслед, чтобы надолго не пропадали. Как только вереница деревьев прячет особняк за своими раскидистыми объятиями, я подхватываю Мэй и бегом мчусь к своей тачке.

— Посмотрим, умеешь ли ты отвечать за свои слова.

— За мной желание, не забыл? Хочу отсосать тебе в «Мерседесе».

Бл*ть, я никогда так быстро не бегал. Хорошо, что Эплби такая легкая, и я справляюсь с дистанцией с новым олимпийским рекордом.

***

Я доставляю Мэй к ее району, но совсем не хочу расставаться. Мы договорились провести два дня порознь, чтобы уделить время родителям и уладить оставшиеся проблемы. А их немало. То, что Джерри сваливает, полбеды. Долги моего отца, висят мертвым грузом над судьбой нашей семьи.

— Не имею понятия, что говорить маме. — С грустью говорит Мэй.

— Скорей всего, она еще ни о чем не знает. Помоги ей справится.

— Как? За два чертовых дня? Я ведь уеду минимум до марта. Только после Вегаса, возьму передышку.

Я удерживаю подбородок девушки и молча, прошу посмотреть мне в глаза. Стоит зрительному контакту случиться, советую вести себя, как обычно и зря не нагнетать обстановку. Мэй кивает, потом чмокает меня в щеку и торопится к припаркованной за шлагбаумом машине. Оттуда, она забирает теплую куртку и, перепрыгнув канализационный люк, шагает по дорожке, обрамленной сухой листвой. Не двигаюсь с места, пока, не убеждаюсь, что малышка входит в дом и дверь без препятствий закрывается позади нее.

***

Дни в Чикаго неумолимо летят к ноябрю. Третий осенний месяц, подбивает числа ко Дню благодарения и моя мама вертится у духовки, охраняя индейку, что приобрела на том рынке, о котором рассказывала нам с Мэй. Отец не показывается, и я вижу, печаль в мамином взгляде. Что я думаю? Он трус. Те подарки и пыль в глаза, что пускает Клиффорд, всего лишь ширма для более значительного сюрприза. Какого? Я боюсь предположить.

Ближе к полудню, за праздничным столом, один набор столовых приборов так и остается не испачканным. Мама ковыряется в мясе и даже не слушает мои глупые истории о жизни в колледже. Ее волнует нечто иное. И это иное, черт подери, входит в дверь именно секунда в секунду, с ошеломляющим букетом лилий в крафтовой обертке и свадебном костюме, что я видел на снимках в альбоме.

— Я не опоздал?

— Клиф! — мама подпрыгивает на стуле и, не скрывая слез, спешит к мужу. — Мне все равно на Натали, я скучаю…

— Прости меня, любимая. Вот. — Он вынимает конверт и протягивает ей в руки. Она разрывает бумагу и восторженно ахает.

— Грэм, сынок, посмотри. Это…это же…