Запах лимона

Агенты уголовного розыска, оставленные на Крепостной 7, сообщают Петрову: «Мы пока допросили швейцариху (швейцар недели две, как болен). Она по утрам прибирала квартиру Утлина и вечером ставила ему самовар. Обедал он не дома. Она показала, что Утлин почти никого к себе в дом не водил, за исключением своей любовницы, Евгении Георгиевны Джавала, да последние две недели к нему захаживал молодой человек, фамилии которого она не знает. Слышала, что он спас Евгению Георгиевну от каких-то хулиганов. Кто вчера был у Утлина, она сказать не может, так как мужа сильно скрутило и она почти не выходила на лестницу. В четвертом часу инженер Утлин сказал, что уезжает по делам в Ростов, неожиданно, и записочку Евгении Георгиевне оставил. Часу в седьмом Евгения Георгиевна приходила, записочка ей была передана и она поднялась наверх. Когда уехал Утлин и когда ушла Евгения Георгиевна — она не видела. Сегодня она, швейцариха, только что пришла из страхкассы…»

Управдом показал, что к нему Утлин зашел тоже в четвертом часу и предупредил, что на пару дней уезжает, а в 8-ом, сильно торопясь, уехал на вокзал.

«Спасибо, товарищи! Теперь вы свободны. По некоторым соображениям ГПУ принимает это дело всецело в свое ведение. Дайте сюда допросы. Так… и доложите».

И снова приступили к внимательному осмотру квартиры. Вскрыли закрытые шкафы в кабинете и маленькой лаборатории, перерыли все в спальне: все в порядке. Только в один сундук как-то чересчур поспешно, как при внезапном отъезде, свалены кое-какие носильные вещи. В спальной все в порядке. В письменном столе, насколько можно судить, не тронута ни одна бумажка. Нет, положительно, в квартире искать следов преступления нечего; но Петрова теперь интересует уже и другое: нет ли здесь каких-либо следов таинственного изобретения молодого химика? «Нет Утлина; но у нас в Союзе немало талантливых ученых: может быть, его работу сумеют докончить?» Петров собирает всю его переписку, все деловые бумаги. Но, по крайней мере, при беглом осмотре, ничего необычайного обнаружить нельзя: ни записей работ, ни дневника. В маленькой лаборатории — обычные колбы, реторты, кипповские сосуды и набор самых простых реактивов. «Нет — или отсюда все похищено, или это он спрятал где-нибудь в другом месте…» говорит Борщевский. — «Он был очень осторожный человек».

— Навряд ли похищено. Абсолютно никаких признаков грабежа…

— Пожалуй… Раз он действительно собирался уехать в Ростов… Не отняли ли это у него по дороге?…

Но Петров несколько недоволен сбивающими ход его мыслей рассуждениями: «Ну, очень благодарен… Вы сейчас нам больше не нужны. Зайдите завтра утром в ГПУ. Пропуск я вам вышлю».

Борщевский откланивается, он хочет идти… Но в этот момент кто-то скребется в дверь. Сильнее и сильнее. Петров делает движение, чтобы посмотреть, в чем дело… В то же мгновение створки двери распахнулись, и собака Утлина, — лохматый, пятнистый огромный пес, ворвалась в комнату. На одну секунду он остановился у двери, нюхая пол, потом с внезапным рычанием, повернувшись на месте, бросился назад по лестнице. Петров не успел еще крикнуть: «За ним», как в комнате никого уже не было. Опытные сотрудники не нуждались в указаниях.

Абрек — по лестнице, на улицу. В горле его клокотало злобное рычание. След виден дальше по тротуару к мостовой; затем теряется. Животное остановилось, повертелось на месте и вдруг, снова отчаянно зарычав, назад, в дом.

— «Ну, что?» — «Да ничего. Очевидно, проводил хозяина по следам до извозчика и прибежал назад».

Пес опять, точно тоже что-то расследуя, осторожно нюхая воздух, вошел в комнату. Оглядев и обнюхав незнакомых, — вдруг подошел и лег у ног Петрова. «Ну что, умница, что? Где же твой хозяин?».

Морда Абрека поднялась кверху и, ни на кого не глядя, полузакрыв глаза, собака завыла вдруг страшным, тоскливым, волчьим воем, таким, от которого волей-неволей ползут по спине мурашки даже и у людей не робкого десятка.

Напряженные нервы Борщевского не выдержали. «Да что это она! Замолчи ты, животное. Что она, с ума сошла?»

«Да нет, по хозяину… Или… или чует что… Да еще этот лимон проклятый. Или это духи такие? Никогда не слыхал, чтобы небольшой лимон…» Не договорил и оборвал. С ужасом уставился на собаку. Вся шерсть у нее на спине встала дыбом, она ощерилась. Точно завидев врага, пес поднялся и, припадая к полу, крадучись, пополз к стене комнаты… Вдруг вскочил и, словно бешенный, начал кидаться, прыгать, сдирать зубами обои, визжа, подвывая, рыча…

Петров вскочил. «Как я не догадался раньше! Эх…»

Молотком по стене — звук металла. Обои прочь: стальная дверь, несгораемый шкаф. Как хорошо заделано. Совершенно незаметно. Ручка в углублении. Поворачивается легко и дверь открыта. За ней другая, совершенно сплошная. Только посредине, в глубоких пазах, три белые кнопки. А из четвертой что-то торчит. Что такое? Вот так… Ах, черт возьми!

Человеческий палец, оторванный до третьего сустава… Сочится сукровица. Пес воет, не переставая.