Запах любви (СИ)

— Андрей! — взвилась Цветочкина и с таким остервенением вырвала распечатки, что я обомлел. — Иди читай свою порнографию и не лезь в мою личную жизнь! — огрызнулась она.

— И это называется “личная жизнь”? — поразился я. — Ты потеряла связь с реальностью!

— Тебя это не касается! — с обидой в голосе пробормотала Настя. — Наобещал с три короба, а сам появляешься ночью, когда я уже сплю! Бросил меня!

— Я работаю и тренируюсь, — растерялся и полез обниматься. — Ну прости, исправлюсь.

— Сергей с работой и семьей находит время черкнуть пару строчек! Поэтому да, он — моя личная жизнь! — Цветочкина грубо оттолкнула меня.

— Хорошо, — я схватил подушку и бросил ее на пол. — Спокойной ночи тебе и твоему бумажному любовнику!

— Это мой друг! — выкрикнула Настя. — В отличие от тебя он умеет дружить и никогда не переступает границы!

— Совет да любовь! Аминь! — я уткнулся лицом в подушку и зарычал от злости. Сам виноват, создал себе соперника. — Чего завелась!? Я тебя обидел? — не выдержал и полез обратно на матрас. На полу было холодно и неуютно.

— Мне одиноко, — расплакалась Настя. — Мы практически не видимся, я постоянно одна. Оставила родителей, друзей, налаженную жизнь…ради чего…

— Ради себя. В Калуге глухо как в танке, ни денег, ни работы, ни личной жизни.

— Хочу его видеть! — вспыхнула Настя. — Хочу говорить с ним! А он делает вид, что ничего не понимает!

Я прикусил язык и ожесточенно стал грызть ногти. Не ожидал от Цветочкиной такой смертельной привязанности к собственной выдумке. Ромео должен умереть, пока не стало еще хуже…

— Завтра пойдем на концерт, — пообещал твердо. — Не плачь, пожалуйста, — я поцеловал ее в плечо. — Ну прости, забью на тренировки, все равно ничего не получается.

— Не надо ничего отменять, я же вижу, для тебя это важно, на концерт пойти согласна, я совсем протухла, — всхлипнула она. — Прошу тебя не оскорблять Арбатова. Ты его не знаешь. Мы обязательно встретимся!

— Спи, — я подоткнул одеяло, а сам встал. Чувство вины долбило голову и сердце. — Надо немного поработать.

— Поздно уже, ты не отдыхаешь! — Настя не отпускала мою руку. — Завтра поработаешь, ложишь и расскажи что-нибудь смешное.

На следующий день я первым делом решил избавиться от “Сергея”. Просто так распрощаться с ним показалось недостаточным. Цветочкина должна очнуться и понять, что это картон, а не настоящий человек. Думал я недолго.

“Здравствуйте, Настя. Меня зовут Алексей. Решил уведомить Вас, что Сергей попал в ЧП. Он инспектировал строительный объект, и в этот момент здание обрушилось. Мы не смогли его спасти. Простите, что сообщаю тяжелые новости”.

Через полчаса позвонила Цветочкина, она долго молчала в трубку, потом бесцветным голосом сообщила:

— Я на вокзале, покупаю билет в Выборг, надо успеть на похороны, — и разрыдалась.

— Еду к тебе, — испугался я, бросив работу и встречи, помчался к ней.

Она сидела на лавочке и смотрела куда-то вдаль невидящим взглядом. Я присел рядом и взял ее за руку.

— Не отговаривай, все равно поеду, — выдавила Настя. — Он умер, но я должна увидеть хотя бы тело, — всхлипывая, она рассказала о содержании полученного письма.

— Откуда друг узнал о тебе? И что это за строители такие, у которых здания валятся как карточные домики? Ни разу не позвонил, не прислал фото? Кто-то упражнялся в литературе, устал и решил свинтить в кусты не самым удачным образом… а Цветочкина Анастасия Ивановна, судебный эксперт с пятилетним стажем работы с рецидивистами, извращенцами и маньяками, развесила уши. Куда ты поедешь и кого будешь искать? Имя и фамилия — скорее всего выдумка, как и вся его жизнь. Козел, которому руки и ноги надо переломать! — я виновато вздохнул.

Воцарилось гробовое молчание. Долгое время мы сидели рядом, не произнося ни слова. Цветочкина не шевелилась, погруженная в свои мысли, плакать она перестала, однако лицо было напряженным и суровым.

— Ты прав, я — дурочка, — внезапно вскочила и побежала к метро. — До вечера!

— Погоди, куда летишь в таком состоянии? Давай погуляем? Отвлечешься от грустных мыслей!

— Я итак напрягла тебя с переездом, работой и соплями, — она обняла меня и чмокнула в нос. — Иди работать, не беспокойся, справлюсь!

На работу я вернулся раздавленным совестью. Какого черта писал ей? Надо было удалить анкету и не отвечать на письма. Ну что же я такой, сякой и растакой!?

Голова гудела от переживаний, мне было нехорошо, будто я отравился собственной ложью. Десять раз хватался за телефон, чтобы позвонить, услышать ее голос, успокоить, сказать что-то хорошее. Косвенным образом Цветочкина вынудила спрятаться за картонный персонаж, потому что нуждалась в дурацком призраке без имени, лица, роду и племени! Ну что за несправедливость! А меня в упор не замечала!

— Что делать!? — повторила вопрос Бантова и тронула за плечо.

— Прости, отвлекся, — нахмурился я. — Повтори еще раз, что случилось?