Запах медовых трав

— Вы, наверно, не знаете старину Чаунга так, как я. Ведь он большой любитель жареных карпов. Я было хотел прихватить десяток, да сейчас они тощие и невкусные. Ну, Чаунг, приезжай, приятель.

Чаунг закивал, натянуто улыбнулся, еще раз пожал руку Хоаю и быстрым шагом двинулся к машине. Взревел мотор, зашуршали колеса.

— Ну вот опять я доставляю вам хлопоты, — сокрушенно произнес Хоай, — Если бы знал, не стал бы и разговора заводить о бальзаме. Зря вы все это придумали. Погостил у вас, и ладно, а оказывается, все-таки заботы доставил.

Ван взяла пузырек, прошла в спальню и оделась потеплее. Уже держась за руль велосипеда, она сказала Хоаю:

— Побудьте с мальчиком. Я скоро вернусь.

Она быстро зашагала к воротам. У нее за спиной послышался смех — это Хоай принялся играть с маленьким Куангом.

Ван никогда не слышала о детском бальзаме из деревни Ваунг, она знала только жареный ком[73] из деревни Ваунг. Может, слухи эти пустые или Хоай что-нибудь напутал? Но Ван решила все как следует разузнать. Она изо всех сил крутила педали. Холодный муссон бил ей прямо в лицо. Но она не чувствовала холода, она быстро миновала людные улицы, выехала в предместье и повернула на дорогу, ведущую к деревне Ваунг.

* * *

Вернувшись домой к обеду, Чаунг не нашел жены. Он бережно взял на руки сына, поцеловал его и вместе с ним вошел прямо в спальню. Ван лежала, отвернувшись к стене. Чаунг спросил:

— Что с тобой, Ван?

Она не отвечала, Чаунг, не выпуская малыша из рук, опустился на кровать и, взяв жену за плечи, повернул ее к себе. Глаза Ван были красными.

— Отчего ты плачешь, дорогая? — удивленно спросил он.

Ван посмотрела в моргающие глаза Чаунга:

— Неужели ты не думал о Хоае и своем отношении к нему?

Чаунг попытался скрыть свою растерянность:

— А-а… Вот ты о чем… Зачем плакать по пустякам? Не понимаю. Вставай, пора обедать, и сынок уже проголодался.

От Ван не ускользнула растерянность Чаунга и его старания сохранить хладнокровие. Чаунг, конечно, думал о случившемся. Но он не хочет перед ней подать виду. Он фальшивит. Ее взорвало:

— Чаунг, мне очень стыдно. Мне кажется, что ты не любишь меня по-настоящему, твоя любовь ко мне — любовь эгоиста.

Ван остановилась и добавила иронически:

— Самое печальное, что Хоай уехал, мне кажется, с самыми прекрасными впечатлениями о тебе и твоих дружеских чувствах.

Никогда прежде Ван не говорила таких резких слов мужу. Она любила его так же сильно, как и в первые дни после замужества. Хотя с некоторых пор какие-то сомнения омрачали ее любовь, но никогда еще она не теряла уважение к мужу так, как сегодня. Она почувствовала, что на душе у нее стало еще тяжелее. Она посмотрела на белое, холеное лицо Чаунга, который притворялся спокойным и старался не глядеть ей в глаза. Поглаживая маленького Куанга по пухленькой щечке, он скривил губы и тихо произнес:

— Ну… Любишь ты делать событие из мелочей…

Ван молча отвернулась и положила голову на подушку. В ее душу проникли страх и тревога. Если все эти трения усилятся, во что превратится их жизнь? Вряд ли они будут счастливы тогда рядом друг с другом. Но отчего я в самом деле плачу и молчу, будто беспомощное дитя? Ван поднялась, взглянула в окно.

Откуда-то донесся бой часов, которые пробили двенадцать. Порывистый муссон все так же рвался в окно, стучал ставнями. Шелковые занавеси надувались и вновь приникали к чистому оконному стеклу.

Перевод Н. Никулина.

Нгуен Тхи Кам Тхань

РОЗЫ

Маленькая машина, вся укрытая ветками маскировки, упорно продвигалась вперед, навстречу ночи, все ближе к линии огня. Неяркий колеблющийся свет фар освещал бежавшую под колесами дорогу. Заросли бамбука, мощные стволы баньянов, молчаливые невысокие холмы оставались позади, превращаясь в черные точки и полоски…

Хоан сидела на переднем сиденье рядом с шофером и, опершись на низкую дверцу машины, сосредоточенно смотрела на глубокий небосвод, где уже поблескивали редкие звезды. Сегодня все казалось новым и необычным: она впервые ехала в зону огня, и к тому же ей было поручено сопровождать гостью из далекой дружественной страны. Хоан до сих пор удивлялась, как это ей, Хоан, решились доверить такое серьезное дело, однако чувствовала себя в новой роли как-то сразу повзрослевшей.

Она отбросила за спину длинные волосы, схваченные заколкой — зеленой бабочкой, — и, обернувшись назад, спросила, тщательно выговаривая каждое слово, — язык гостьи ей был пока непривычен, она учила его всего несколько недель:

— Вы не устали?

— Нет, нет, совсем не устала, моя маленькая подружка! — ответил высокий и чистый женский голос.

Даже в сумерках Хоан видела большие серые глаза и волнистые волосы, падавшие на белую шею.

Хоан выглянула из машины. Все вокруг: небо, поле, голые холмы — постепенно окутывал ночной туман. «Ведь она вдвое старше меня, а кажется совсем молодой, и красивая, как кинозвезда», — подумала вдруг Хоан и улыбнулась. «Маленькая подружка» — так звала ее гостья. В первый же день, когда Хоан представили ей, гостья, порывисто стиснув плечи девушки, тихонько воскликнула: