Запах медовых трав

Вдруг Тюнг оглянулся и быстро направился к ней, как будто собираясь идти вместе с ней. Она обрадовалась, но тут же замахала руками и сказала умоляюще:

— Нет! Нет! Иди с Ле!

И бросилась бежать.

На бегу она оглянулась.

Господи! Тюнг и Ле куда-то исчезли. А за ней гнался все тот же помощник фельдшера.

Она устала от быстрого бега и запыхалась.

И вдруг споткнулась о камень и упала…

Вздрогнув, Веселинка открыла глаза и встретила удивленный взгляд Ле. Глаза у нее щипало. Наверное, они были сейчас красные.

Был ли это сон? Она помнила, как только что во сне, усомнившись, она ущипнула себя, чтоб узнать, почувствует ли она боль. Она почувствовала боль и решила, что это происходит наяву. Но теперь, увидев перед собой Ле, поняла, что это все-таки был сон.

И все же ей было немного стыдно. Она словно боялась, что Ле о чем-то догадается.

— Мама велела разбудить тебя, — сказала Ле, — тебе нужно идти к Бай за хлопком. Уже вечереет.

Каждую неделю Ле или Веселинка ходили к Бай за хлопком, который они пряли за плату. Но сегодня пришел Тюнг, и то, что за хлопком посылали ее, Веселинку, было, конечно, справедливо.

Волосы Веселинки рассыпались по подушке.

Она села, быстро причесалась и аккуратно заколола волосы. Краем глаза Веселинка увидела, что Тюнг умывается на веранде. Сейчас он был и похож и не похож на того Тюнга, которого она видела во сне. Наверное, это Ле налила ему воды в тазик.

* * *

Ужин закончился.

Тюнг собрался уходить.

Мать приглашала его зайти, когда он еще будет здесь.

— Спасибо, обязательно зайду, — пообещал он.

Веселинка отнесла поднос с грязной посудой к колодцу.

Она не забыла взять с собой кусочек мыла, оставшийся от утренней стирки.

Ле заваривала Тюнгу чай.

Смеркалось. Над верхушками бамбука поднималась красноватая луна. Ночь будет светлая, все вокруг зальет лунный свет.

Веселинка заканчивала мыть посуду, когда Тюнг подошел к колодцу проститься с ней.

— Я ухожу, до свиданья…

Она тихонько откликнулась и покорно улыбнулась.

Неожиданно Тюнг подошел к ней совсем близко и положил на край колодца сложенную записку.

— Это вам…

И тут же ушел.

Она ничего не понимала.

И вдруг она догадалась: «Наверное, он хочет, чтоб я передала это Ле».

Но все же вытерла насухо руки, потянулась за запиской, развернула ее.

Она прочитала несколько строк и вся похолодела. Ей было страшно читать дальше, торопливо сунув бумажку в карман, она понесла поднос с посудой в дом. Руки ее дрожали так, что посуда на подносе дребезжала. Мать удивилась.

— Ле, возьми у нее посуду, не то все разобьет, не из чего будет есть, — сказала она.

Кое-как закончив дела, Веселинка убежала за дом и снова развернула записку.

Записка была не длинной, и написана была густо-фиолетовыми чернилами. Наверное, они уже высыхали в чернильнице.

Две маленькие странички показались тяжелыми, как камни.

Она не помнила всего, запомнила лишь несколько слов:

«…Я знаю твою историю, но для меня это не имеет никакого значения… На тебе нет вины! Тебя обманули, ты встретила нехорошего человека. А я, я, наверное, не такой плохой, как он…»

Во сне это или наяву?

Господи! Как же теперь будет относиться к ней Ле?

И вдруг ей словно кто-то подсказал ответ… Она закусила губу, чтоб не расплакаться. «Ле, на мне нет вины, меня обманули…»

С поля летел влажный ветерок, он, как волны, омывал ее лицо.

Перевод И. Зимониной.

СОАНОВЫЙ САД

Сад был прекрасен.

Уже с дороги зелень соанов[83] выделялась своей яркостью среди увядающей зелени бамбука и светлых листьев бананов — словно островок великолепных всходов, поднявшихся посреди чахлого поля.

И чем дальше вы шли по мощенной красным кирпичом деревенской дороге, неровной и ухабистой, огибая маленький пруд — на пруду этом был мосточек, над которым в ясные дни дрожали тени от листьев, и от этого казалось, что мостик тоже дрожит, — чем ближе подходили к дому старой хозяйки сада, тем явственнее становилась красота и прелесть соановых деревьев. Они как раз набирали силу и были стройные, словно шестнадцатилетний юноша, и такие прямые, будто кто-то специально их выпрямил.

Часто, подняв седую голову, старая женщина разглядывала свои соаны так, словно это были ее молодью и любимые внуки. Она уже определила для каждого дерева его роль. И за этими соанами, чья древесина пока еще не окрепла, ей уже виделся дом, который будет построен из них через пять-шесть лет. Она ласкала взглядом самые статные деревья, те, которым было предназначено играть главную роль в будущем доме: из них сделают опорные столбы, другие пойдут на балки, продольные и поперечные…