Запах медовых трав

Парень прочитал колонку и остановился. Тогда поднялся Кам и перевел прочитанное на язык мео. Он переводил очень старательно, слово в слово. Вот что Партия говорит об уборке урожая… Вот что Партия говорит о ликвидации неграмотности… Вот что Партия говорит о происках американцев и Нго Динь Дьема. Слышите, соседи, они по-прежнему убивают наших людей… Они поставили там у себя гильотину. Кам стоял, опершись на винтовку, голос его звучал все громче. Революция еще не закончена. Враги убивают людей Революции там, на Юге…

Кам уже стар, и волосы у него совсем седые. Нет, не дойти ему до далекого Юга и не спасти соотечественников от смерти… Его дело — разносить газеты в горах людям мео, но газета расскажет всем, что Революция еще не закончена, что нужно еще бороться, работать, много работать…

Чтец и переводчик прочитали всю газету от первой до последней строчки. Кам вскинул винтовку на плечо, попрощался с людьми и зашагал по тропинке, ведущей в Другую деревню. Но вдруг он вернулся, подошел к парню, державшему газету, и, улыбнувшись, сказал:

— Мы вроде пропустили одно место.

— Какое?

Кам указал пальцем на мелко набранные строки в нижнем углу газеты:

— Вот это. Где сказано про солнце, ветер и все такое…

— А ведь верно, пропустили. Ну что ж, слушайте, я прочту.

Все опять окружили чтеца.

— Здесь написано: «По всей стране сегодня будет ясная и теплая погода… Только в горных районах на севере и северо-западе небольшая облачность, местами моросящий дождь…»

Кам одиноко шагал в ночи. Все точно, как написано в газете: на небе легкие облака, дует слабый ветер и иногда сеет мелкая, будто роса, морось. Весна поднялась в горы и раскрыла лепестки пахучих ночных цветов, таинственных, как нежные улыбки девушек мео. Крики маленьких ланей, заблудившихся в ночном лесу, напоминают тревожные человеческие голоса. Кам идет и размышляет о том, почему в газете не напишут про этот крик ланей. А может, и не стоит: ведь, наверно, нет лесного уголка, где бы вот в такие весенние ночи нельзя было услышать испуганные голоса заблудившихся маленьких ланей… Кам поправил ремень винтовки — нет, он не собирался стрелять. Он уверенно шагал в темноте по знакомой тропинке.

В какую деревню пойти раньше? Пожалуй, лучше сперва отнести газету с синей ниткой товарищу Ма Ван Кео; туда дальше всего. Гора, на которой жил товарищ Ма Ван Кео, одиноко высилась вдали, среди белых туч.

Перевод М. Ткачева.

Нгуен Нгок Тан

СВОБОДА

Он на каждом шагу клялся и божился. Этот господин лейтенант, начальник поста номер четыре на южном берегу реки Бенхай у семнадцатой параллели. Он поклялся, что непременно выпьет стаканчик рисового самогона, который варила молодуха Кам.

— Господин лейтенант, — предупреждал его командир группы местной самообороны[63], — это баба блудливая, коварная…

А чернорубашечник, сосед молодухи, говорил ему:

— Вы только посмотрите, какие у нее глазищи. Сверкают, будто лезвие ножа.

Почему же они все-таки не отговорили его от этой затеи? Скорее всего потому, что господни лейтенант терпеть не мог, когда посягают на его независимость или ограничивают его свободу. Если бы его стали настойчиво отговаривать, он, пожалуй, вообразил бы, что пора преобразовать свободный мир, созданный президентом Дьемом[64]. Господин лейтенант непременно подумал бы: коль скоро даже такие офицеры, как он, ограничены в своих действиях, уж не значит ли это, что появились признаки общественного упадка? К черту все запреты — пусть каждый живет как знает! Разве не за вселенскую свободу сам Спаситель принял мученичество на кресте?

Младший лейтенант, его заместитель, увещевал:

— Баба эта — жена вьетконговца, сбежавшего на Север…

Но ведь сей доблестный младший лейтенант, как известно, чуть было сам не отдал богу душу по милости какой-то смазливой вьетконговки, из-за нее-то он и загремел сюда.

У молодухи Кам, говорят, взгляд и впрямь сверкает, как лезвие ножа, а щеки пламенеют так, словно она хорошенько хлебнула самогона. От одной ее походки рассудок может помутиться. Но господина лейтенанта не так-то легко поймать на крючок, ему нужен лишь стаканчик-другой рисового самогона, и больше ничего. Он был не дурак выпить, этот господин лейтенант. Тяга к спиртному у него, можно сказать, в крови, и он не привык отказывать себе в этом удовольствии. Помнится, в католической духовной семинарии Буйтю ему не раз приходилось выслушивать нотации священника, который, засунув руки в карманы рясы, поучал:

— Искушая с помощью денег и плотской любви, дьявол вводит в адский грех наши души. А пуще всего любит дьявол оборачиваться зеленым змием, это первейший соблазн. Опасаюсь, сын мой, как бы не оказалась твоя вера недостаточно твердой.