Запах ненависти (СИ)

Я взглянула на ручей. Его вода казалась розовой, а сам он напоминал большую лужу в когда-то вырытой канаве – таким оказался обмелевшим. Журчание, что я слышала ночью, шло из-под земли, а на земле ручей погибал.

– Ну, как? – негромко спросил Шин.

Я двинулась к ручью. Говорить с оборотнем не хотелось, думать о своей новой жизни – тоже. Лучше побеседовать с подземными водами. Я смогу помочь ручью. А он немного поможет мне: рядом с водой мне всегда становится легче.

Я присела на траву неподалёку от ручья и положила руку на землю. Журчание стало слышно явственнее.

– Иди сюда, – шёпотом позвала я.

И сразу ощутила, как подземные воды меняют ход – легко, без преград начинают подходить к ручью.

– Почему ты ушла отсюда, вода? – мысленно спросила я.

– Ты звала меня в селение, – прожурчал ручей.

Шин стоял рядом и, похоже, не догадывался, что я понимаю речь воды. Об этом никто не догадывался. Я начала слышать, что именно говорит вода, когда встретила свою шестнадцатую зиму. Журчащая, переливчатая речь слышалась и из колодца, и от ручьев. Иногда я слышала даже снежинки, их голоса сливались в тихий хор, высоко тянущий странную красивую мелодию без слов. Я уже слишком хорошо представляла, насколько отличаюсь от селян. Они даже не думали, что я слышу запахи, каких никто не знает, и звуки, каких никто из людей не слышит. Слишком страшно мне было, что селяне могут расправиться со мной как с ведьмой, ни к чему было дразнить их, до конца раскрывая на людях мой дар. Не знаю, кто больше ненавидел его – селяне или я сама.

Из-за дара вилы меня так и не признали в родных местах. Когда молодые парни искали себе пару, на меня даже не смотрели. Ко мне приходили с просьбами со всех дворов – кому привести воду в колодец или на огород, кому сварить целебный отвар. Но ни одна семья в селении не захотела бы принять меня в дом, назвать роднёй.

Дар сделал меня изгоем среди людей, дар привёл меня к оборотням…

– Тебе очень плохо, – прожурчал ручей. – Я чувствую.

– Я не знаю, что мне делать, – сорвавшаяся слеза капнула в воду.

До этого спокойный ручей вспенился и гневно забурлил:

– Скажи, что делать мне, и я тебе помогу! Твои слёзы придают мне силу.

Я опустила ладонь в прозрачную ледяную воду и почувствовала, как становится легче дышать. Ручей лечил меня, забирая страх и боль. А воды всё прибавлялись.

– Я хочу окунуться в тебя, – беззвучно шепнула я. – Возвращайся сюда…

Я осеклась. Вода может прийти только из селения. А это значит, что там начнётся засуха. Если долго не будет дождя – пересохнут колодцы, погибнет урожай. И уже некому будет помочь людям в одной из самых страшных бед, какие постигают их землю.

– Уходи из селения, – не дрогнув, продолжила я.

Эти люди отдали меня оборотням, обрекли на позор и мучения и при этом разве что не плясали от радости. Ведь хозяева леса потребовали девчонку-изгоя, ту, которую не жалко. Какое злорадство читалось накануне на лицах селян!

Я сжата руку в кулак. Они это заслужили. Пусть живут без меня, но вместе со мной из селения уйдёт вода. Я подняла взгляд к небу. Тёмное облако двигалось к солнцу, окрашиваясь багряным цветом. Двигалось в сторону селения.

– Да не прольётся там ни капли дождя, – беззвучно зашептала я. – Обходи селение стороной.

– А ты действительно умеешь призывать воду, – сказал за моей спиной Шин. – Если выкопаем колодец – наполнить сможешь?

– Это ни к чему, – отозвалась я и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. – Вам хватит ручья. Только не мешай мне, и скоро он станет ещё шире и глубже, чем когда-то был.

Оборотень отошёл в сторону, я слышала звук его тихих шагов. Шин ступал еле слышно, как зверь на охоте.

Я глубоко вздохнула, освобождаясь от тяжкого груза. Любовь к людям – это слишком тяжёлая ноша. Оказывается, её легко сбросить, и тогда на её место приходит ненависть, а потом и чёрная злоба с резким запахом крови, немытых мужских тел, грязных тряпок. С каждым новым вздохом я впитывала в себя это новое чувство – сокрушительное, окрыляющее, дающее силы жить дальше.

– Здесь раньше были девушки? – спросила я ручей.

– Да, – отозвался он.

– Что с ними сталось?

– Нескольких убил вожак – ножом в грудь. Они чем-то не хотели угодить оборотням, – равнодушно прожурчал ручей. – Одна ушла к колдуну, ещё одна бросилась сюда, головой на камни…

Значит, игрушки оборотней живут недолго. Ещё ночью это могло меня успокоить, теперь же я собиралась жить – долго и, насколько смогу, счастливо. Ночью я могла бы, как та девушка, кинуться в ручей и раздробить голову об острые камни на его дне. Но у той не было выбора, а у меня он есть. Мой дар, моё проклятие теперь станет мне защитой. Надо только хорошо всё продумать.

– Что за колдун? – спросила я.

– Не знаю. Оборотни его боятся и стараются не задевать. Он живёт где-то тут, в лесу. Я слышал, та девушка сбежала и осталась с ним.

Топот нескольких пар лап отвлёк меня. Надо было пока что отойти от ручья.

– Собирайся сюда, вода, вся, какая есть поблизости, – прошептала я.